[nick]Фэйгоу[/nick][status]I'm a healer, but...[/status][icon]http://sd.uploads.ru/dWawX.png[/icon][link]<a href="http://poe.rolka.me/viewtopic.php?id=120#p8196"> Анкета </a>[/link][info]<i>Береговая аумауа</i><br><i>40 лет, певчая</i><br><i>Бортовой хирург</i><br>[/info]

[indent] Масляная лампа чадила на столе — единственное, что создавало свет в кают-кампании. На палубе наступал день или ночь, а на орлопдеке всегда было темно и душно, как в самой настоящей шахте.
[indent] Гамаки экипажа мерно покачивались почти в такт колыбельной. Пальцы Фэйгоу знали мелодию наизусть, и струны послушно высекали ноты. Для солдат звук пипы значил больше, чем сыгранный на национальном инструменте знакомый мотив. Пусть на мгновение, но он возвращал их домой, к горячему очагу, в объятия любимых, к родителям и детям. Туда, где они не были годами. Один за другим моряки засыпали с блаженной улыбкой на лице. У каждого перед глазами была своя картина, но поросшие колючим кустарником скалы, бурные реки и бесконечные дороги — всё это объединяло рауатайцев, в какой части страны они бы ни родились.
[indent] Генералы и капитаны предпочитали гимны и марши, но не их чёткий ритм находил путь в сердца раненых и уставших солдат, а жалостливая мелодия, больше напоминавшая плач, нескладный мотив и хриплый голос Фэйгоу.
[indent] Даже ученица Умоа клевала носом. Год назад её подобрали на разорённом вайлианцами острове. Племя не захотело заключать контракт, попыталось выдворить нежеланных гостей, и по ним открыли огонь. Когда «Отвага» нашла руины деревни, Умоа оказалась единственной выжившей и, несмотря на отсутствие глаза и части пальцев, она прекрасно справлялась с должностью ученицы хирурга наряду со вторым молодым юношей, сейчас дремавшим после ночной смены. В такие моменты Фэйгоу часто задумывалась, чем же они сами отличались от вайлианцев? Рауатай мечтал о воссоединении народов, как двух разлучённых братьев-близнецов, но на деле это походило на насильственную любовь. Правда, остаться под Рауатайским крылом всё ещё лучшая перспектива, чем попасть в лапы вайлианцев.
[indent] — Почему ты перестала петь? — Умоа оторвала голову от стола и потёрла глаза: один нормальный и один потянутый бельмом. — Я так и не узнала, чем всё закончилось. И почему эта песня такая грустная? Экера! Этот матару, он же возвращается домой!
[indent] — Так и есть. Но, понимаешь, когда воин уходит на войну, его переполняет гордость, предвкушение побед и славы. Он оставляет за своей спиной самое дорогое, чтобы встретиться лицом к лицу с опасностью. Когда же он возвращается домой, то приносит с собой раны и горечь потерь. Он ожидает вернуться в тот самый дом, заветный дом, который он запомнил. Но его ждёт уже совсем другой дом, для которого тоже прошло много лет. Как говорится, нельзя войти в одну воду дважды.
[indent] — Так эта песня, у неё грустный конец?
[indent] — Это решает слушатель.
[indent] — Тогда пусть он будет весёлым, и этого матару встретит вся деревня! А потом вождь отблагодарит его за заслуги и подарит своё копьё. Экера! Пусть у него всё будет хорошо!
[indent] Фэйгоу улыбнулась и потрепала Умоа по голове. В этот момент между гамаками раздались шаги. Одежда и шапка выдали боцмана. Умоа тут же подскочила и отдала честь старшему по званию. Фэйгоу тоже недовольно поднялась на ноги, отставив пипу в сторону.
[indent] — Вольно! — прошептал боцман. — Оставь девочку тут, бери с собой аптечку и пошли наверх.
[indent] — Экера! Что случилось?
[indent] — Ничего, что должно бы было тебя беспокоить, — обратился он к Умоа и перевёл взгляд на Фэйгоу. — Давай, быстрей. У тебя пять минут.
[indent] — Раненые?
[indent] — Возможно. Прямо по курсу обломки корабля. Капитан хочет их обследовать, так что ты нам нужна.
[indent] Пока девочка разносила раненым воду и проверяла повязки, Фэйгоу забрала аптечку первой помощи и несколько зелий с полок. Она прихватила аркебузу и на ходу нахлобучила соломенную шляпу, крепко завязав её на узел.
[indent] — Чьё судно?
[indent] — Никто не знает. Кто-то уже успел обрадоваться, что это обломки пиратов. Ну, тех самых, из-за которых у тебя тут столько раненых. Но это не они.
[indent] Оранжевое солнце только показалось из-за рваных туч, но после темноты орлопдека даже этот блёклый свет слепил глаза. Воздух казался свежим и влажным, а над спокойными волнами колыхался полупрозрачный туман.
[indent] Шлюпки спустили на воду. Первыми шли вооружённые солдаты, а поддержку как всегда тащили в хвосте, но вся группа в изумлении глазела по сторонам. На мили растянулись обломки, словно это судно побывало в ужасном шторме, было поднято над водой торнадо и брошено вниз с огромной высоты. Иначе непонятно, что ещё могло так сильно потрепать его. Матросы тыкали багром обрывки парусины и бочки с размокшей солониной. Все замолкли — сосредоточенно искали хоть какие-то опознавательные знаки.
[indent] — Я уже видел такое, — сказал смоливший трубкой канонир. — Видишь эти завитки на обшивке? В Эоре ты такого нигде не встретишь. Эти жители пришли с той стороны Ступы Ондры.
[indent] — Чушь! Никто не может пересечь Ступу Ондры! — фыркнул стрелок. — Если уж наши судна не выдерживают таких штормов...
[indent] — Тут тело! — донеслось слева. — То есть, половина тела.
[indent] Даже если судно действительно пришло с той стороны, едва ли хоть кто-то мог пережить бурю такой страшной силы. Не сохранилось ни киля, ни остова, и они зря теряли время. Фэйгоу тяжело вздохнула, откинулась и надвинула шляпу на лицо. Едва ли её помощь тут хоть кому-то понадобится, разве что кого-то из матросов укусит акула.
[indent] — Живой! Живой! — этот громкий крик вырвал из дремоты. Шлюпка резко ускорила ход. Они приближались к очередному скоплению разбитых бочек и мелких досок. Фэйгоу на ходу выловила какую-то размокшую тетрадь и плюхнула на свёрнутый леер.
[indent] Там, впереди, теплился жёлтый огонёк на корме другой шлюпки. На её носу офицер пытался отогнать чаек от обломка мачты, пока экипаж вытаскивал тело из воды. Фэйгоу перепрыгнула туда до того, как шлюпки стали вплотную друг к другу. На досках, весь обгоревший на солнце, с разбухшими от соли губами...человек. Мужчина, если быть точнее.
[indent] — Я видел, как он пошевелился! — юнга радостно отдал честь.
[indent] — Молодец! Теперь подложите ему что-нибудь под голову. Мне нужно место, ну! Разойдитесь!
[indent] Фэйгоу тут же расстегнула все застёжки на изорванной одежде, прощупала сердцебиение и приложила ухо к груди. Слабое и хриплое, но всё же — дыхание. Лицо и плечи обожгло солнцем, губы и язык распухли от соли, а одно из рёбер, кажется, было сломано. Но если не считать этого, ссадин и синяков, неизвестного юношу можно было считать любимчиком Берас.
[indent] — Нам срочно нужно доставить его на борт. И, желательно, не двигать лишний раз. — Фэйгоу положила влажный компресс на конопатый лоб, смочила губку из курдюка и приложила ко рту бедолаги. Сколько он вот так провёл в море без воды, еды и малейшей надежды на спасение?
[indent] — Я же говорил! Это люди с той стороны! Говорят, у них драгоценные камни вместо глаз! — Канонир с параллельно идущей шлюпки довольно улыбался.
[indent] — Обычные. — Фэйгоу заглянула под веко. — Может, он просто жил где-то на окрестных островах? Он похож на обычного дирвудца, только разрез глаз, как у гламфелленов.
[indent] — И то верно, док, — Юнга покачал головой. — Он какой-то скучный, ну, для чужеземца. Хоть бы было десять рук или восемь ушей...
[indent] — Отставить болтовню! Гребите быстрей. Если так охота почесать языком, давайте петь гимн.
Так и было сделано. Резкий, рубленый ритм заставлял гребцов синхронно ворочать вёслами, и они двинулись в сторону «Отваги», пока остальные шлюпки продолжали обследовать обломки.