[indent] День, как и многие до него, выдался напряжённым - Улисс до сих пор слышит крик Стоика: осознание напополам с отчаянием, скорбью? - злобой. Хотел бы он развеять сомнения товарища, да слишком хорошо понимал, к чему привела бы жизнь во лжи.
[indent] Чем ближе Таос, тем громче голос инквизитора - жаждет узнать ответы, а на что - в образах, ощущениях, без конкретики - не уловишь. Утомляет. И сбивает с толку.
[indent] Улисс выдыхает - спазматично, рвано - идёт со стороны балконов местной таверны, где простоял без малого два часа; в голове раз за разом прокручивается разговор со Стоиком - столько отчаяния и боли во взгляде, надломленности - в голосе, и Хранитель не вспомнит, видел ли ранее нечто схожее. Жрец не сломался, но огонь его пламенной души иссушил, протянутая рука надломилась, голос стих до едва слышимого шепота, и ни боги, ни спутники не решали далее судьбу несгибаемого служителя матери преобразования и испытаний. Бывшего служителя, поправляет себя Улисс, бывшего, и продолжает свой путь - мимо Эдера и Хиравиаса, разговаривающих за барной стойкой, мимо молчаливой и печально смотрящей в его сторону Скорбящей Матери, шарит взглядом по залу, переходит в следующий. Ни Стоика, ни Паледжины, ни - что тревожит - Алота.

[indent] Мага выдают длинные волосы, зацепившиеся за ветку у его плеча, и лежащая рядом сумка с вещами. Место на пригорке неподалёку от таверны не назвать ни уединённым, ни людным, ни сколько-нибудь удобным, но Улисс садится рядом, не спрашивая о причинах, по которым Алот предпочетает запереться ото всех, отыскать место потише, в стороне от резких шуточек и громких высказываний, от песен и стучащих по столам кружек с пенным элем. В памяти слишком жив взгляд затравленного зверя на фоне серых стен лечебницы, будто та клетка, что позади - лучшая из перспектив, и ужас при словах стоящих у входа в Тейр-Эврон делемган - о душах, оборотах, слабости. Помнит всё, но нет ни слов, ни улыбок, вместо этого он приобнимает мага за плечи, притягивая к себе, и это - «я рядом», «тебе не обязательно справляться со всем в одиночку».

[indent] Он не знает наверняка - представляет, догадывается - о силе бури, бушующей в душе Алота. Одно дело понимать, что, возможно, иного пути не существует, и совершенно другое - услышать. Всего его хранительского дара не хватит для подавления столь глубоко укоренившейся души - убери Изельмир сейчас, и что станет с Алотом? Поможет ли ему выталкивание второй личности на самое дно, или навредит? Кто бы знал, кто бы знал - слишком рискованно для экспериментов. И Улисс не предлагает, хоть и догадывается, что мысленно маг мог уповать на его дар, молчит - не возможность, не выход. Намеченный путь сложнее, но он поможет - и Алоту, и Изельмир. Вот на что надеется Хранитель.
[indent] Мажью голову накрывает тёплая ладонь в кожаной перчатке - Улисс по привычке не снимает их во время бодрствования - второй рукой он крепче обнимает его за талию, притягивая к себе - не против, успокоит, и нет, ему не неловко, но самую малость обидно - от невозможности помочь. Быть рядом - наверное, разве что. Покуда есть необходимость в его присутствии.
[indent] - Возможно это прозвучит глупо и будет совсем не тем, что ты хочешь услышать, но - жить. Вы начали уживаться, верно? - он наклоняется, чтобы заглянуть в серые мажьи глаза, поправляет пряди вороновых волос, пальцами касаясь кожи, и внезапно улыбается - широко, почти счастливо, без насмешки. - Аэдирский галчонок. Прости. У тебя очень милый вид, и я вовсе не хочу сказать, что тебе идёт грустное лицо, - приподняв голову, чтобы не смущать, он бесцельно смотрит на качающиеся под ветром листья, клонящуюся траву ниже по склону и мысленно возвращается к "что теперь" - вопросу, способному поставить в тупик. - Не припомню за собой тяги следовать учениям Ваэля, но мне кажется, некоторые вопросы не имеют однозначных ответов, или же их приходится писать самостоятельно - долго, выискивая свою стежку, спотыкаясь по пути, набивая шишки. Идти, идти, идти - не обязательно вперёд - а станет совсем паршиво - я рядом, готовый протянуть руку и подставить плечо. Или понести. На руках. Если потребуется.

[indent] - Ты не сойдёшь с ума, - в голосе звенящие нотки, Улисс уверен в сказанном, нет нужды строить серьёзное лицо, смотреть на Алота с осуждением, закатывать глаза, давая понять, какую ахинею только что спросил маг. - Я видел многих слабых духом, и с уверенностью могу заявить - ты не из них, близко не похож на всех тех несчастных, что кончают со вскрытыми венами, петлёй на шее, или бормочут в подворотнях непонятные никому угрозы, стеная от голосов в голове. Алот, - он поворачивается поудобнее, смотрит в удивительно серые, тёмные из-за усталости и невзгод, глаза, в кои-то веки не улыбается, сохраняя на лице серьёзное выражение, - мы спустились на нижний уровень Од Нуа и выжили, прошли Перевал, выбрались из обломков метеорита, видели бунты в Бухте Непокорности, и за всё время, за весь длинный путь - от Позолоченной долины до разговора с богами - у меня не было ни единого шанса усомниться в тебе. Позволь отплатить тебе за поддержку и помощь верой в твои собственные силы. Это так мало по сравнению с тем, что даёшь мне ты.
[indent] Все они, - думает Хранитель, - каждый. Что бы ни случилось в стылом мраке Солнца в Тени, Улисс ни за что не забудет тех, кто поддерживал его на пути к погребальному острову Вязов Близнецов.
[indent] - Предложу вам с Изельмир идти вместе - сподручнее, безопаснее. Говорю по своему опыту! Мне не понравилось одиночество, был такой момент в прошлом, когда ненадёжные спутники виделись куда более выгодной перспективой, чем полное их отсутствие. Я не рассказывал, чем для меня это обернулось? Кажется, нет. В Иксамитле, незадолго до того, как прибиться к отряду Одемы, я подвязался к одной группе первооткрывателей - работа казалась не пыльной, спутники опытными, да и платили преотлично, ещё бы - заказ от аэдирцев, а у этих ребят монеты всегда водятся. Беда в том, что мои попутчики, о которых я не знал ровным счётом ничего, оказались простыми мародёрами и никаких реликвий нанимателю отдавать не желали. Меня сочли... лишним, упростим, хах. Так бывает, когда совесть перевешивает здравый смысл и инстинкт самосохранения. Ума не приложу, почему их предводительница предпочла привязать меня к дереву посреди скудного лесочка, а не перерезать глотку и спокойно обобрать карманы, вероятно, это решение ей навеяли наши, ммм, отношения на тот момент. Но как бы то ни было, вот он я. Всё ещё наивно верящий окружающим и бесконечно благодарный судьбе и Каирну, - на последних словах он усмехается, вспоминая, внутренне морщится - умирать и правда не хотелось, ни тогда, ни теперь. Рано ему, ой как рано. - Будь я один, сушиться мне сейчас на деревце в плоском что мой кошель в начале двадцать третьего Иксамитле.