Боженьки, я прошу прощения за такую портянку, но хотелось много показать одним постом. А потом Остапа понесло. Не надо так

Вирра хорошо запомнил тот день. Стояла ясная солнечная погода, и всё бы в ней было прекрасно, будь то не Аэдир. Здесь было либо жарко, либо жарко с ливнем и водилось столько интересных насекомых, что перед сном приходилось проверять каждый сантиметр спального места. И всё же это был тот самый "бархатный сезон", когда стояла самая приятная погода.
Экипаж расслабился и частично рассосался по тавернам. Если не вопить на каждом углу пиратские песни, можно сойти за обычных торговцев, тем более, океан бороздили как минимум ещё две «Правых груди Ондры» и три «Левых».
Всё бы хорошо, если бы по пути сюда в трюм не попала вода. Часть взятых с торгового судна парчи и шёлка покрылись толстым слоем плесени, и капитану Микаере пришлось здорово сбросить на них цену. Обычно это означало, что он будет ворчать на всех юнг на своём пути, пока команда не отобьёт потерянную сумму. Так и было вплоть до того дня, когда он объявил, что корабль пора готовить к отбытию. Надо было видеть лицо (или морду) навигатора Вархи в этот момент: уж она-то прекрасно знала, каково идти в сезон, когда встречаются два сильных воздушных фронта, создавая воронки и шторма. Мало кто рискнул бы идти в Дирвуд ближайшие полмесяца.
Микаере это нисколько не смущало. С самого утра семнадцатого числа приверено он довольно расхаживал по квартердеку, сунув большие пальцы за кушак. Ослепительно жёлтое, солнце сияло на его золотых зубах и лаковых сапогах со шпорами. В чём-чём, а в пафосе главному любителю шляп с перьями нельзя было отказать.
Тем временем команда вовсю суетилась: кто-то перетаскивал мешки и бочонки с места на место, кто-то погружал их лебёдкой в трюм через распахнутый люк. На всех трёх мачтах торчали моряки — проверяли целостность парусов и такелажа. И даже с вершины мачты было слышно, что боцман и кок снова не могли решить, как именно составить груз так, чтобы было удобно вытаскивать провиант, и бочонки потом не катались по всему трюму.
Вирра вскарабкался на самую верхнюю часть фок-мачты и вместе с одним из моряков привязывад новый парус. Учитывая, из какого говна он был состряпан и когда менялся в последний раз, это давно было пора уже сделать. На самом деле, они уже думали идти в путь с теми, что были, но вчера привезли новую парусину. Не иначе, это было как-то связано с хорошим настроением Микаере.
Как раз, когда Вирра закрепил узлы и хотел спуститься, на палубу подняли что-то воистину гигантское. Затем несколько эльфов- сельтрфолков поднялись на борт и пожали Микаере руку. Так вот оно, значит, что? Кто-то решил отвесить хорошие деньги за груз? Что можно было впихнуть в такой длинный, большой и напоминавший гроб ящик? Ещё и настолько тяжеленный, что его едва могли удержать лебедкой. Он был настолько безликим, что не хватало только надписи «Не открывать», чтобы возбудить любопытство.

— Вот ето да! — присвистнул моряк, стоявший на соседней половине реи. — Интересно, хто енто такие?

— Охрана для чего-то очень ценного. И нелегального. Я бы глянул, что там внутри!

— Да Скейн бы с ним с яшшиком, ты глянь на ентих! Какие ботиношки хорошие. Да и, вон, та девка! — он облизнулся, указывая на эльфийку в эскорте. — Ух, я б ей вдул!

— С такой-то рожей, как у тебя, даже у меня с ней больше шансов, — усмехнулся Вирра, указывая на наросты на лице.

— Так кто ж её спросит?!

— Ох, не стал бы я такое делать в море. — Он поцокал языком. — Ондра не любит, когда обижают женщин.

— Ондра?

— Да. Она же сама женщина, видишь ли, а у женщин солидарность. Берасу-то всё одно — в колесо кинул, и твою душу там перемололо, а вот если тебя Ондра перехватит...

Яркие полосы на лице этого аумауа здорово побледнели.

— Ты не подумай, я ж не насильничал, просто, вот, не совсем она была за, но только сперва, а потом как набросилась! Три ночи кувыркались!

— Вот это ты не передо мной оправдывайся, а перед Ондрой. — Вирра вытянул руку, очерчивая водную гладь, пока белолага-матрос пристально смотрел округлившимися глазами.

— Тогда скажи...Ты же, ну, чуешь, кто помрёт а кто — нет! Мне бабка говорила, вы так умеете. Спроси у Бераса-то, доживу ли я до Дирвуда? А там уж я вину-то замаслю и помолюсь.

— Давай сюда медяк, — поймав удивлённый взгляд, Вирра продолжил. — Медь проводит душу. Если медяк полежит в твоём кармане, он напитается твоей душой, и я смогу сказать что-нибудь о ней наверняка.

Моряк переступил по тросу, вытащил из кармана скейт и протянул. Вирра взял его в ладонь, слегка наклонил голову и плотно прижал пластины ко рту, чтобы не выдать улыбки. Затем он отрицательно покивал и сунул монету к себе, глухо выругавшись.

— Берас ничего об этом не знает. Но, я слышал, на море не его территория. Ондра сама судит, кого из моряков ему отдать, а кого скормить своим чудищам вместе с душой. Так что, ты это, поосторожней с женщинами.

— Что, и тебя тоже может забрать?

— Нет! Я Берасова сучка. Он нас всегда забирает себе. Должен же быть хоть какой-то плюс ходить без лица?

Вирра с усмешкой похлопал моряка по плечу и оставил наедине с непростыми мыслями, а сам быстро спустился вниз по мачте.
Была такая старая присказка: «Кабы мне давали по медяку за это, быть бы мне уже богачом!» Вирра решил проверить, правдива ли она, и стал брать по медяку с каждого, кто попросит предупредить о приближении смерти. Теперь у него накопился целый сундучок скейтов, панд, пайров и латунных тео, но этого пока хватало разве что на пару шлюх в «Солёной мачте».
Он спустился на палубу и внимательно проследил за тем, как громоздкий ящик опустили люк. Эльфы всё вились вокруг, словно не собирались покидать борт. Кто-то из них проворчал, чтобы работали аккуратней и не кантовали. Значит, внутри было чему биться? Что же там? Адровая скульптура? Древние вазы? Может, даже артефакты?
Микаере тоже, кажется, с большим интересом наблюдал со стороны и смолил трубкой.

— Всё готово, капитан! — сказал Вирра, подойдя к нему вплотную. — Кажется, у нас гости?

— Да. Они заплатят хорошие деньги, если довести груз до Бухты Непокорности. Такие хорошие, что можно спокойно пересечь океан и не кидаться на рауатайцев.

— Ди верус? И что же там внутри? Не хочешь заглянуть? — Он потёр шершавые ладони.

— Не нашего ума дело. Треплись я с ними дольше — мы бы пошли без парусов и с дырой в обшивке. И ты не лезь к ящику. Если из-за твоего любопытства мне нечем будет платить матросам, я вспорю тебе живот и заставлю танцевать, пока все кишки не выпадут. — Он выпустил струю дыма. — Займись делом, Вирра! Будешь лично отвечать за всё ворьё и дебоширство. И чтобы я никого не видел пьяным, пока мы не пройдём мимо воронок. Это будет спокойная поездка, понятно?

— Мадикко! С каких пор мы стали торговой швалью?

— С этих. — Он сердито закусил кончик трубки, и на этом разговор закончился. Остатки груза — наркотики и какие-то запрещённые зелья — погрузили ночью.

Конечно, Микаере прекрасно знал, чем можно занять любого на полные сутки. Следить за тем, чтобы восемьдесят рож не напились, когда судно двигалось навстречу воронкам и штормам — то ещё удовольствие. Особенно, когда часть экипажа говорит только на рауатайском и ещё треть прикидывается, что это так. С десяток попавшихся на воровстве и пьянстве «прогуливали» по коридору из моряков с ремнями в руках. Одного на трое суток привязали к вершине мачты с завязанным ртом, чтобы не разводил панику. Там он ботинки и отбросил.
Так пронеслись две недели путешествия, и обстановка только накалялась. Хоть судно спокойно скользило по волнам, внутри него все были на нервах и расслаблялись как могли. Вирра закрывал глаза на волнистую губку и ром, главное чтобы пили не на вахте и успевали к ней «просохнуть». Но даже с этой беготнёй и слежкой он не переставал думать про то, что стояло в трюме, и за что Микаере продал душу. Там, за невзрачными досками, могло быть нечто, что стоило как вся «Правая грудь Ондры» вместе с экипажем. А если потрясти охрану, их сапоги и перчатки можно весело поделить за игрой в карты. Кто вообще узнает, что они были на этом судне? Может, они вообще промышляли подпольной анимансией, и кто их тогда хватится?
Вирра думал об этом, лёжа в своей каюте, и в этот самый миг в голову пришла идея: зачем вообще лезть к ящику, когда можно поймать одного из эльфов и душевно поговорить? На сайферский манер дружелюбно. Может, едят и спят ушастые на месте, но гальюн-то всё равно на носу, а гадить куда-то надо.
Пришлось ссадить тёплую кошку на пол и выйти из каюты. На опердеке как всегда было шумно, воняло потом и рыбой, впрочем, как и везде на корабле. Кто-то играл на лютне, и гулкий, нескладный хор усталых аумауа распевал песни. Народ рубился в карты, разве что не курили — за это можно было сразу полететь за борт. Тусклые масляные лампы чадили, раскачиваясь под потолком. Миновав ряды гамаков, Вирра вышел под открытое небо. Мачты мягко поскрипывали, когда потоки ветра перемещались внутри паруса. Уже опустились сумерки, но сейчас всё равно было особенно некуда смотреть — на мили простирались бесчисленные лизавшие бока судна волны с белыми «барашками». Самое красивое — это звёзды. Нигде не рассмотришь звёздное небо так хорошо, как посреди бескрайнего океана. Гальюн пустовал, но это ненадолго. Учитывая, какие аэдирцы неженки, нужно было просто немного подождать, пока кто-нибудь из них не прибежит с больными от местной воды кишками. Уместив рогатую голову на канатную бухту, Вирра разлёгся возле борта. На всякий случай он сплёл вокруг себя кокон, чтобы каждый видел что-то очень неприметное и принялся ждать.
Этот кто-то не заставил себя долго ждать, хоть направился он не в гальюн. На пустой нос вышел кто-то слишком низкий для аумауа. Фонарь осветил его бледное лицо и тёмные длинные волосы. Определённо, эльф, да ещё в новёхоньких сапогах и чистенькой одежде! А рапира-то какая свисала на бедро! Неизвестно, заметил ли он вообще кого-то поблизости, потому что внезапно принялся что-то бормотать, но делал это так, словно говорил с невидимым собеседником.
Кто-то из экипажа упоминал его, мол, трётся на палубе с таким лицом, словно кусками дерьма окружён, а не аумауа. Правда, ребята так и не определились, был этот эльф вместе с эскортом или нет. Микаере ничего не сказал, но велел не трогать. Только это и спасало случайного пассажира от полёта голышом за борт.

Отредактировано Вирра (07.01.2019 17:16:21)

Вирра невольно усмехнулся, увидев, как эльф, неуверенно шагая по качавшейся под ногами палубой, еле успел добраться к борту, прежде чем его обед вырвался наружу. Обычно всех мутило только в первую неделю, а этот, видать, оказался особенно чувствительным. Да уж, сухопутным крысам переходы по неспокойному морю были совсем не по зубам.
Меж тем поток солёного ветра ударил откуда-то сбоку. Вирра послюнявил палец и поднял над собой. Нехорошо это — ветер начал менять направление, а означало это только то, что встречи со штормом не миновать.
Внезапно, эльф уставился куда-то перед собой и снова начал говорить. Оказывается, он бормотал не бессвязные бредни, а словно получал на свои слова ответы прямиком из ночного мрака. Что-то такое Вирра читал про этот душевный недуг, но было это давно. Нужно будет поискать в храме, как только они пришвартуются в порту.
Слова эльфа становились всё интересней. О каком это холме шла речь? Это о том Заветном Холме, который в Бухте Непокорности и где несколько лет назад попировала нежить? Глашатаи-то рассказывали другое, конечно...И кто, в таком случае, были те самые эльфы из эскорта? Тайный культ? Может быть, эти, поклонявшиеся Скейну, а в ящике том настоящие чучела?
Смесь ужаса и томящего нетерпения волнами пробежала по позвоночнику. Вирра поймал себя на том, что какое-то время скребёт друг об друга пластинами на лице и покосился на эльфа. Тот плюхнулся на палубу задницей, чуть не ударившись об борт головой и, кажется, был слишком занят собственным состоянием, чтобы заметить скрежет.
Это явно не какой-то там простой обыватель, хоть выглядел маминым сыночком, только что сбежавшим из богатенького дома. Он знал что-то такое, что недоступно другим. Даже его душа: прикосновение к ней походило на прикосновение к совершенно гладкой и безликой яичной скорлупе. Она казалась тонкой, но можно было поспорить, что за ней будет столько слоёв, что силы кончатся раньше, чем ты снимешь последний. Сам Ваэль толкнул его на борт «Правой груди Ондры», не иначе.
Вирра перевернулся на живот, словно действительно только что проснулся. От волнения он начал терять концентрацию, но, вроде бы, сил пока хватало, чтобы эльф до сих пор видел крайне дружелюбного аумауа, а не то, что должен. Вроде.

— Сиськи Ондры! Да ты зеленей моей матушки! — он хрипло рассмеялся и толкнул эльфа в плечо. — Хорошо ж тебя накрыло, ушастый. Поделись ентим-то, чего ты так нюхнул, а я тебе расскажу, к кому тут стоит обратиться.

Он вытянул перед собой руку и улыбнулся так, словно был самым честным жителем Эоры.

Отредактировано Вирра (12.01.2019 00:08:02)

То, что иллюзия лопнула, стало понятно за мгновение, когда лицо эльфа из в меру удивлённого превратилось в «Едрить-колотить, я лучше вплавь до берега доберусь!». Его чуть не вырвало. Сложно сказать, от увиденного или от того, что ему и так было не особенно хорошо. Если второе, даже печально. Вирра всерьёз надеялся, что нежный аэдирец с девчачьими воплями  бросится через всю палубу, запинаясь об пушки и привязанный такелаж. Это было бы весело! Но...да. Микаере бы точно не оценил.
Вирра зашёлся глухим смехом, особенно когда незнакомец начал разговор с типичной аэдирской вежливости, но не забыл при этом отползти на расстояние пары шагов.

— Видел бы ты своё лицо, Aimico! — Он встал с палубы и вытянулся во весь рост. — Я ведь даже не пытался тебя пугать...А стоило! Теперь я мечтаю увидеть твою реакцию!

Вирра поднял эльфа на ноги и даже аккуратно придержал, когда тот пошатнулся. Он вновь ощутил, как загадочная аномальная душа как бы слоится, одновременно подаётся навстречу и пытается отстраниться. Напоминало строгую мать и чрезмерно любопытного ребёнка, тянущего руки к чему-то недозволенному. Как так вышло? Столько вопросов! Однако, если они хотят что-нибудь выудить из тех охранников, придётся на какое-то время оставить душу эльфа в покое. Тем слаще будет разгадать эту тайну потом, после томительного ожидания.

— Зачем в каюту? Если тебе так плохо, побудь на палубе и подыши свежим воздухом. Что до еды, не стоило тебе есть здешние котлеты. — Вирра хотел сказать, что их делают из тех, кого захватили в рейде, но вовремя опомнился. Они же «мирные контрабандисты». Он облокотился на борт рядом с эльфом и мельком осмотрелся по сторонам. Канониры дремали возле своих пушек, почесываясь не то от соли на коже, не то от вшей. На самом верху фок-мачты сидел сигнальщик, но оттуда почти не слышно, что творится на палубе, а косые паруса закрывали ему вид на неё. Бегали только трое —  травили канаты по указу рулевого. Этим вечером было спокойно, как никогда.

— Я думаю, эта встреча должна была случиться, хотя ты, наверное, ещё этого не понял. В этом идеальном месте и в самый подходящий час, — продолжил Вирра уже тише и максимально таинственным тоном. — Я слышал то, что ты говорил. Кому бы это ни было адресовано. И если ты искал план, то ты его нашёл — вот как чудесно всё сложилось. Капитан не станет тебя слушать, можешь не сомневаться, а орланка не говорит с магами и сухопутными крысами. Все остальные... — он вновь усмехнулся и сделал размашистый жест пальцами. — Их больше интересуют твои сапоги и перчатки, чем слова.

UPD: Дописали совместно с Алотом, чтобы не плодить полуторастрочники.

— Aimico! Жизнь без хорошей драки — что поездка без шторма: спокойно, но скучно. Умереть-то можно даже от оргазма, — ответил Вирра, разводя руками. — А уж на корабле есть сотни интересных способов. Котлетками отравиться, например.

А ещё на такелаже повеситься. Отдельные особенно талантливые личности во время шторма умудрялись зацепиться за какую-нибудь петлю ногой, трос срывался, и их череп ломало об мачту. Или об кого-нибудь ещё. В экипаже становилось на два моряка меньше, а шкот с трупом на свободном конце болтался по палубе, как сопли. Пока его ловили, еще трое ломали ноги. Так что даже неудивительно, что Утама яростно следил за этими верёвками. Привяжи не так трос — тут же отправишься драить гальюн или убираться в трюме. В тёмную и сырую дыру, провонявшую смолой и гнилыми портянками. Днём и ночью там стоял такой холод, что сводило зубы. Никто туда не ходил без крайней необходимости, и если где шушукаться без посторонних — то только там. Но сейчас внутри торчали эльфы. Вирра даже думать не хотел, каково им есть и спать в трюме уже три недели. Он сам-то столько не выдержал, а уж аэдирские неженки!.. А в полуюте торчала Варха с её огромными ушами, и очень повезёт, если песни из кают-компании помешают ей услышать разговоры за стенкой. На носу же, по крайней мере, ветер сдувал разговоры в море, а уж зачем кому-то толпиться возле гальюна — их личное дело.

— Знаешь, почему даже капитан никогда не мочится с кормы? — он поймал вопросительный взгляд эльфа, но раньше, чем смог выдать красивую фразу про «освежающие золотые брызги в лицо», раздались шаги на трапе. Из люка быстро выбрался тёмный силуэт и стремительно направился к носу корабля. Симпатичная темноволосая эльфийка, замечательная во всех отношениях — особенно своим чудным амулетом и парчовым поясом — перегнулась через борт и вывернула содержимое желудка. Наверняка, котлеты. Как иронично, что именно фирменные котлеты кока, за которые ему самому грозит праздновать прибытие на дне Бухты Непокорности, умудрились стать ключиком к тайне груза. И, быть может, спасению всего экипажа.

— Подумай об этом на досуге. — Вирра кивнул вбок, изображая хитрое подмигивание, а затем наклонился прямо к уху эльфа. — Видишь её? Я уже битый час жду, когда один из охранников поднимется наверх. Отвлеки её на пару секунд! Давай! — Вирра с силой толкнул эльфа навстречу девушке. Уж у него-то явно было больше шансов занять её разговорами о погоде, звёздах или красивых глазах, чтобы она расслабилась и потеряла бдительность.

Подавив вздох, Алот направился к эльфийке, уповая на удачу, красноречие и Изельмир вместе взятых. О погоде тут явно не поболтаешь - чего там, ночная чернь кругом да звёзды над такой же бездонной водой. Если говорить искренне, то хотелось сказать что-то вроде «ты не представляешь, во что вы все вляпались, не представляешь, чему пособствуете, работая на Ключ», но к ситуации не подходило.
Поэтому пришлось воспользоваться заранее отработанной вежливой улыбкой —  приятная, но не до приторности —  и выразить сочувствие по поводу неподходящих условий. О, должно быть, в трюме совсем сыро? Может, одолжить вам одеяло - или бренди?
Мало-помалу, но светская беседа с зеленеющей ключницей налаживалась, и Корвайзер даже придержал её, чтобы не упала через борт, тактично якобы не замечая, насколько сильно её штормит.

Получалось это не просто отлично, а за-ме-ча-тельно: эльфийка расслабилась, и её душа стала мягкой и податливой. Хоть она напоминала трос туго скрученных скользких нитей, под влиянием приятной беседы эта защита постепенно ослабла. Потребовалось всего несколько аккуратных касаний души, и нити распустились, позволяя свободно проникать по ним вглубь воспоминаний. Это было всё равно, что смотреть театральное представление глазами одного из актёров и с теми декорациями, которые остались в голове. Обрывочные сведения, чужие голоса и иногда — расплывчатые лица. Движения были смазанными, сцены — неполными и искажёнными. Во всех книгах говорилось, что нужно быть очень осторожными с чужими воспоминаниями. В конце концов, кто-то может искренне верить в преследователя и повсюду замечать подозрительные тени, а на деле это просто игра света и его нездорового воображения.
Воспоминания эльфийки за несколько последних недель состояли по большей части из созерцания темноты трюма, куда сквозь решётки люка пробивался слабый свет. По палубе над головой грохотали шаги носившихся моряков и катавшиеся пушки. Доски угрожающе скрипели, словно были вот-вот готовы обрушиться на голову вместе с экипажем кубрика — до боли знакомое ощущение. Постоянно качало. Чадила лампа. Остальные собеседники выглядели раздражёнными и ёжились в своих одеждах. Три раза в сутки они ели. Спали по очереди и почти не говорили друг с другом. Судя по всему, все члены отряда были едва знакомы.

«Думаешь, тут есть эта дрянь? Анимансеры?»

«Я думаю, тут есть что угодно, они же пираты».

Вирра устремился назад, в более старые воспоминания. Они уже начали стираться, и здания порта слились в неопределённое месиво из пятен, а в небе постоянно менялась погода. Вот эльфы вошли на борт судна. Каждый предмет здесь кажется грязным или покрытым испражнениями. Моряки возвышаются над эльфами и жадно впиваются хищным взглядом. Зубастые ухмылки и раздувшиеся разноцветные лица — неужели аумауа кажутся столь угрожающими или только эта девушка их так воспринимала? Так интересно! Даже жаль, что это такое короткое и нечёткое воспоминание.
Ранее — много очень скомканных переездов и ночёвок — они почти полностью выветрились из головы эльфийки и, наконец, что-то важное. Важное, потому что даже сейчас оно было достаточно плотным, значит, это секрет. Изящно переплетённый сгусток напоминал причудливые декоративные узелки, но сейчас нити были достаточно ослаблены и поддавались. Главное — внимательность. Если бы у Вирры сейчас были руки, он бы их жадно потёр.
Это требовало особого подхода. Одно неловкое движение — и сработает механизм защиты, ведь никто не любит, когда по его душе шарятся посторонние. Лёгкие, почти неощутимые касания позволили протиснуться в сплетение нитей.
Вот Эльфийка стояла на коленях в тёмном зале пред тем, что напоминало скульптуру. Она всматривалась в её расплывавшееся лицо, и, вдруг, в голове зазвучал обрывок фразы, хоть «зазвучал» было не самым верным выражением: «Охраняй его ценой своей жизни и никогда не задавай вопросов. То, что внутри, тебя не касается».
Если бы у Вирры был сейчас язык, он бы прицокнул.
Что-то изменилось в этот момент. Словно разряд электричества пробежал рябью, скрутив потаённое воспоминание. Душа начала плотно скручиваться с двойной силой. Любые попытки успокоить её оборачивались неудачей. Тот самый механизм защиты захлопнулся. Когда Вирра отпустил душу, эльфийка заметалась и стала ещё мутным взглядом что-то искать вокруг себя. Она открывала рот не то в ужасе, не то в ярости, набрала полную грудь воздуха и...и...
В голову не пришло ничего лучше, чем врезать ей по лицу. Эльфийка обмякла и упала Алоту в руки. Сам Вирра попятился назад и сполз по по борту на ту самую канатную бухту, где чуть ранее лежал, и уставился на неподвижную и бледную девушку. У него тряслись руки и болела голова, но это было уже не так важно, как один поистине фундаментальный вопрос: «И что же теперь делать-то, ёпрст?» Кажется, рулевой и сигнальщик не очень интересовались происходящим, но как же они потащат тело через весь квартердек...да и куда?

Отредактировано Вирра (24.01.2019 14:32:39)

Треклятый шторм и идиот рулевой стали поистине замечательным дуэтом по созданию дополнительных проблем. Корабль плюхался на волнах, как кусок дерьма в проруби. Ещё и ступени стали скользкими от сырости и Скейн знает чего ещё. Сам Вирра упал довольно мягко, но эльфа придавило сотней кило живого веса. Бедолага аж чуть кишки не выплюнул.

— Ничего не сломал? — прошептал Вирра, поднимаясь на ноги и подавая руку. Кажется, жив. Девица же так и не пришла в себя, замерев на половых досках в какой-то неестественной позе, и, хоть это было довольно сложно объяснить, весь её силуэт завибрировал, словно главный колокол островной церкви. Обычно это не предвещало ничего хорошего.

— Тсс! — шикнул Вирра, приложив палец к пластинам. В ответ прямо ему в голову прилетел сапог. Матрос выругался на уана, перевернулся на другой бок, почёсывая зад зелёной рукой, и засопел. Несмотря на весь этот грохот, остальные даже глаз не открыли. После смены на палубе и порции чего-то крепкого действительно засыпаешь поистине мёртвым сном.

Здесь было душно, влажно и едко пахло перемешанным с потом уксусом — им отмывали стены и пол. Наверняка, чем-то ещё, но не для носа Вирры. В углы забились куриные перья, а сами куры дремали в клетках возле переборки. В полумраке чадивших масляных ламп гамаки висели вплотную друг к другу, раскачивались, что свиные туши на крюках, и между ними приходилось лавировать аккуратней, чем в водах Великого рифа. Равномерный храп перекрывал только шум ударявшихся о бока волн и скрип досок. Палуба под ногами ходила ходуном. Бывалому мореходу не привыкать, но тщедушный эльф еле удерживал равновесие, особенно, когда нос налетал на гребень волны. Вирра раздвигал все препятствия перед ним и посматривал на пол, чтобы под ногами не оказалось блевотины, пролитого пива или лампового масла. Сам же пытался не запутаться рогами в свисавших с потолка тросах.
Наконец-то пришли. Каюта врача стояла прямо вокруг грот-мачты — тут меньше всего качало, хотя в такую погоду эта разница едва ощущалась. Вирра поскрёб в хлипкую дверь, как кот, но никто не ответил. Тогда он выудил из щели между досок ключ и открыл замок, пропуская эльфа внутрь и плотно запирая за собой дверь.

— Guono! Проходи. Каатуху мой друг.

Тайна молчания врача была ясна, как день — в такт качки он елозил своим обрюзгшим лицом оттенка желчи прямо в белоснежных, словно первый снег, разводах свефа. И ведь даже не обмолвился о том, что хранил такое сокровище! Низкий гортанный храп доносился из его глотки и разлетался по всей каюте так, что дрожали заспиртованные твари в банках на полках и склянки с лекарствами в шкафчиках. Даже его круглые очки с толстыми стёклами подрагивали на столешнице.

— Как тебя зовут, Aimico? — спросил Вирра у эльфа и кивнул, получив ответ. — А я — Вирра. Вот и познакомились.
Он улыбнулся, приоткрыв пластины на лице и выдавил самую добродушную улыбку, на которую был способен. Эльфа это, впрочем, не особенно подбодрило.

— Разбуди старика. Он говорит, что спросонья видит в моем лице самого Бераса во плоти. Он заорёт так, что перебудит весь кубрик, квартердек и приманит пару детей Ондры с морского дна.

Взяв ношу в свои руки, Вирра перенёс девушку на операционный стол...и неподвижно замер над телом. Именно что — телом. Пустой оболочкой.
По спине поднялись мурашки — что-то похожее он испытывал, когда церковь осталась позади, и ветер обдал запахом гари в спину. Это было одновременно ужасно и ровно настолько же...возбуждающе. Восхитительное ощущение полной неопределённости. Может, Берас лично вмешался, чтобы «порадовать» своё дитя? Да нет, скорей нелепая случайность. Вирра хрипло усмехнулся. Это тянуло на хорошую историю для байки. Для замечательной байки! Оставалось всего-ничего: как-то дожить до её конца.

Отредактировано Вирра (01.02.2019 02:41:36)

курсив - это уана.

— Никогда не знаешь, где именно пригодится этикет. Что, если моим папашей окажется богатый господин и пригласит меня на ужин? Я буду вести себя настолько прилично, что никто ничего не заподозрит ровно до того момента, когда я вскрою ему горло ножом для мяса, — Вирра поймал на себе тяжёлый взгляд врача, изучавшего то, что и так уже было понятно. — Я имею в виду, если сделать это ножом для фруктов, будет вовсе не так забавно.

— Ха! Ты его слышал, а?! Да в той вонючей дыре, откуда ты вылез, рассчитывать можно только на рыбаков и нищих.

А затем Каатуху высказал своё заключение. Лицо Алота стало почти восковым, разве нижняя губа не дрожала, когда он говорил. Ещё немного — и эльф начнёт просвечивать, словно кусочек лунного камня. Это было настолько же уморительно, как и нелепость всего их положения! Вирра захохотал. Затем захохотал ещё сильней, когда Каатуху начал рассказывать, что эльфам самое место в трюме вместе с другими брёвнами и их не мешало бы хорошенько просмолить. Как можно было быть хоть вполовину настолько серьёзным, как Алот, в такой исключительно-идиотской ситуации? Ведь любая — Ваэля ради! — любая ложь будет правдоподобней истины. Да скажи они, что её с палубы схватил пролетавший мимо дракон — и то больше поверят.
Слушая слова Алота, Вирра перевернул амулет на шее девушки. Мастерски выгравированная сломанная корона. Воэдика, значит? В Бухте можно было выручить за эту безделушку неплохие деньги. Или же оставить его себе, как трофей?
Ну, да, сперва действительно надо было куда-то деть тело. Нет, спрятать худенькую девушку в одной из бочек не составит труда, а вот скрыть следы...Не то чтобы кто-то мог не заметить, кто именно её тащил. Нет, тут нужно было что-то похитрей и понадёжней. Возможно, медь и адра.

— Котлеты подождут, aimico. Ты же понимаешь, о чём именно я хочу тебя попросить, di verus?

— Не понимаю! Говори прямо, Ондры ради, а свои намёки оставь!.. — он возмущённо поправил очки на переносице, но, вдруг, что-то в его хмуром взгляде изменилось. Он понял и попятился назад. Вирра лишь медленно покивал головой в качестве подтверждения.

— Ну уж нет! — прохрипел Каатуху на уана. — Нет! Мало тебе этих недомерков на судне, когда мы идём в шторм — хочешь, чтобы тут бегал ревенант и жрал команду быстрей, чем мы будем успевать считать покойников?! Никаких опытов над людьми, пока я жив, ваэлитский ты выблядок!

Вирра схватил врача за грудки и ударил его спиной о ближайший шкаф, жалобно лязгнувший банками органами. Засушенные пучки трав посыпались вниз.
— Если они узнают, что кто-то убил одну из них, я станцую для Микаере, но, знаешь что? Ты позавидуешь мне, Каатуху, я тебе клянусь! — В подтверждение своих слов он клацнул зубами прямо перед носом врача.

— Погоди! Постой, так он что, не из этих в трюме?

— Нет.

— Ондрова задница! Какие ж они все одинаковые!

— Ч-что ты сказал? — Вирра отпустил Каатуху и отстранился от него. Он вновь приблизился к бездыханному телу эльфийки со скрюченными пальцами в кожаных перчатках. Чёрная набивная броня стягивала её тонкий торс. Тёмные длинные волосы струились по грязному столу, обрамляя бледное лицо, и сверкали в свете лампы, словно шёлк.
Затем с той же внимательностью Вирра осмотрел своего новообретённого союзника. Да, Берас подери! Да!

— У меня есть решение! — озвучил он свои мысли, растягивая широкую улыбку на лице.

— Соболезную, — с глубоким вздохом сказал Каатуху, обращаясь к Алоту и поправляя на себе одежду.

— Bela aimico! — Вирра схватил «решение», чтобы не сбежало ненароком. — Сегодня поистине грандиозный день! И ты сыграешь в этой буффонаде главного героя! Всё, что осталось — сменить костюм и выучить сценарий! — Он медленно очертил дугу, с максимально-гротескным пафосом указывая на тело эльфийки. Скребя пластинами на лице от нетерпения, он крепко сжал плечи Алота в своих когтях.

Отредактировано Вирра (04.02.2019 07:28:00)

Это уже тянуло не на простую трактирную байку, а на чёрную комедию с мистификацией и неожиданным поворотом в конце. Что-то, что было достойно исполнения на большой сцене театра. Вирра дрожащими от восторга пальцами снял с мёртвой эльфийки одежду (скорей, помог её снять Каатуху), а затем передал Алоту за ширму с узором в виде бамбуковых зарослей. Пока эльф наряжался, они с врачом быстро засунули тело в бочку из-под квашеной сельди. В неё всё равно никто не полезет, кроме них двоих. Обычно стоило только её приоткрыть, как все вокруг начинали верещать про тухлую рыбу. Что бы понимали в деликатесах те, кто едят варёные фрукты и овощи?

— Может она станет вкусней, когда полежит там недельку, а? — усмехнулся Вирра, погружая бледные мёртвые ноги в мутный рассол.

— Едва ли! Что там есть? Разве что ты любитель обглодать кости. — ответил Каатуху и продолжил на уана. — Аккуратней там, понял? Вечно ты мне создаёшь проблемы, Ракушечник. Сидел бы себе в каюте и носа не совал, так нет же!

— Per complanca! Это лучшее, что происходило на этом корыте за последние несколько лет! Как будто сам Ваэль подкинул нам одну из своих шуток!

На это Каатуху уже не ответил, лишь недовольно фыркнул и хорошенько закрыл бочку. К тому моменту как раз вышел Алот, и броня на нём сидела почти так, словно он в ней сюда и пришёл, разве рукава коротковаты, да в груди обтягивало слишком сильно. Кажется, он даже додумался что-то пихнуть в нагрудник, чтобы имитировать бюст. О! Это будет грандиозным представлением! Как же жаль, что о нём получится узнать лишь со слов других членов экипажа.
Они разминулись на выходе из каюты — Алот прокрался к трапу, пока Вирра аккуратно отодвигал лафет, стараясь не скрести по полу. Когда он распахнул лацпорт, в кубрик ворвался влажный, холодный воздух и мелкие, прижигавшие кожу брызги солёной воды. Там, в плотном мраке, бродили белые «барашки» пены, как голодный косяк вьющихся змеев. Ударяясь о бока, волны словно вскипали и пеной растекались по обшивке.
Вирра завязал несколько узлов на тросе, выбросил один конец в воду и стал ожидать, как рыбак, опустив голову на край лацпорта. На квартердеке все, вдруг, замерли на местах. Тёмный силуэт пронёсся мимо. Лишь чёрный, похожий на призрака, плащ смыло накатившей высокой волной. Трос резко рвануло вниз. Вот оно! Попался! Вирра быстро потащил свою добычу на борт. Весил Алот совсем ничего, почти как подросток, и через миг уже был внутри кубрика, весь сырой и продрогший. Он повалился на палубу, издавая такой хрип, словно полчаса барахтался за бортом. Ох уж эти аэдирские неженки! Вирра скрутил трос и задраил люк, а уж пушка-то сама могла откатиться — лафеты мотало по палубе, как только богам заблагорассудится. Он завернул эльфа с ног до головы в плед, словно спелёнутого младенца, поднял на руки и едва слышно цокая когтями вернулся к доктору в каюту. Тем временем поднялся шум и гам, босые пятки отбивали по квартердеку, словно там устроили парад. Рано или поздно кто-нибудь вспомнит, что видел их с эльфийкой втроём и слышал про врача. Надо было спешить.
Каатуху тоже куда-то ушёл, может, отправился посмотреть представление на палубе.
— Gellarde, aimico! Belfetto! — восклицал он, помогая снимать доспех. Эти пуговицы, застёжки, завязки — настоящий ад для его неловких пальцев. Все девицы возмущались, как он долго возится с их корсетами. Сам Алот тоже едва перебирал онемевшими руками и стучал зубами. Оно и немудрено, в Дирвуде всё-таки зима. С одежды на пол сочилась ледяная, обжигавшая пальцы вода. Сырые штаны так плотно обтянули ноги, что не желали слезать. В итоге большую часть одежды пришлось попросту разрезать хирургическими ножницами. Похожие на щупальца, вишнёвые разводы стекали по бледной коже Алота на висок и бровь. Но, вроде, кровавой пеной не харкал, значит, жить будет.

— Как же я тебе завидую! Сам-то ощутил, какой ты счастливчик? У них, должно быть, были такие лица!..  — рассмеялся Вирра, перебирая многочисленные ящики Каатуху. В третьем по счёту он нашёл то, что походило на чистый перевязочный материал, но лишь Ваэлю известно, сколько он тут проболтался.

— Алот! — Стряхнув пыль и каких-то букашек он поравнялся с эльфом, чтобы их глаза были на одном уровне, и передал свёрток. — Прежде чем ты побежишь надевать портки, опрокинь что-нибудь, будто tella была не в себе. Я займусь одеждой. Aprettare!
Он сгрёб эту чёрную влажную кучу тряпья в охапку и отнёс в дальний угол, в крошечную кладовую, где стояли их с Каатуху лакомства. Жаль, придётся сунуть в эту бочку амулет. От соли он потемнеет и испортится, а ведь с Воэдикой у Вирры ничего раньше не было. Тем более, напоминание об этом приключении, как доказательство. Если бы...Что если?..
Он утрамбовал одежду в эту самую бочку и плотно её закрыл, прежде чем в каюте начало вонять рыбой больше обычного. Амулет он сунул глубоко за голенище сапога вместе с цепочкой, задвинул бочку подальше и вернулся в основное помещение. В кубрике послышались отчётливые шаги. Стол! Скейнов план корабля краснел на нём, как крест на карте! Вирра метнулся туда, чтобы стереть восковой карандаш. Он сцарапал часть, когда распахнулась дверь, и внутрь вошли посторонние. Теперь было его время играть роль. Он обернулся, словно просто не ожидал посетителей.

— Врач отошёл, скоро вернётся, — сказал он. Однако, кажется, ни Утаме, ни эльфам Каатуху не был интересен. А вот беспорядок — да. И Алот в одних штанах и пледе — тоже.

— Что вы с ней сделали?! Что?! Это совсем не похоже на Наэн! — выкрикнул выступивший вперёд эльф с короткими волосами.

— Возможно, овладели её душой, — ухмыльнулся Вирра, складывая пальцы клином. — Но, быть может, ей поплохело, и мы просто привели её сюда, а она устроила погром. Хотя это совершенно неточно...

— Завязывай, Мёртвая голова! Это не смешно! Девица выкинулась за борт. На смерть, — рыкнул Утама.

— Я слышал, этот груз проклят, di verus? Этого стоило ожидать. И, боюсь, это лишь начало. На ваших душах уже остались отпечатки зла, исходящего от этого ящика.

— Это чушь! — эльф бросился к Вирре, впиваясь пальцами в рубашку. — Да вы... Да вы её свефом накормили, ублюдки! Что вы хотели от неё?!

Наверное, он заметил разводы на столе. Он весь мелко дрожал. Душа билась словно в лихорадке. Вот-вот она могла разорваться на части. О, да, сердцевина любой трагедии тоже присутствовала. Это не были переживания о какой-то там простой соратнице, нет.

— Говори! — Он сильней натянул ткань рубашки. Вирра прислонил когти к его шее, к пульсировавшей под кожей вене, и угрожающе зашипел.

— Я уже всё тебе сказал, postenago. Или ты не умеешь слушать? Она чуть не убила моего товарища. — Он указал на Алота и его разбитый лоб. Эльф покосился на него и тут же прищурился, словно кого-то узнал. Остальные тоже перевели взгляды. Неужели в эта ночь могла стать ещё более нелепой?

Отредактировано Вирра (12.02.2019 17:06:33)

Не перестаёшь радоваться тому, как невероятно могут закрутиться события всего за какие-то полчаса! Буквально недавно Вирра не знал, чем же помимо работы занять ещё один день на борту, а сейчас каждый глоток воздуха пронизывало ощущение ложной обречённости и ужаса перед нависшим проклятием, и это ощущение было сплетено всего лишь стечением обстоятельств и тонкой, аккуратной работой трёх сообщников. Об этой тайне, если повезёт, никто никогда не узнает. Ваэль должен по праву оценить такое представление!

— Да чтоб вас всех Левиафан сожрал! — громко рявкнул Утама и ударил об косяк с такой силой, что подпрыгнули склянки на полках. — Вы, ушастые! Марш в трюм! Слышали же: у девчонки вашей засвистела фляга. А я пошёл за капитаном.

— Погоди! Не надо. Сами разберёмся, пусть Микаере поспит перед бурей.

— Это с каких пор ты печёшься о нём, Мёртвая голова?

— С тех самых, что пока не планирую отправляться на дно, потому что капитан не вырулил судно из-за недосыпа. Боцман и квартирмейстер сами смогут разобраться с телом, di verus?

— Что-то плоховато ты справляешься для квартирмейстера! — едко процедил коротко стриженый эльф сквозь зубы. Один из товарищей прихватил его за плечо и повёл прочь. Вирра лишь фыркнул — сейчас бы отвечать за каждого придурка, который решил прыгнуть в Колесо. В этот самый момент нарисовался Каатуху с тремя кружками грогга. Он оттолкнул в сторону боцмана, неодобрительно покосился на беспорядок в каюте и на уана фыркнул Вирре, что тот балбес.

— Говорите по-аэдирски! — гаркнул Утама. — Сколько раз говорю!

— В аэдирском нет слов, которые бы передали то, что я хотел сказать. И, вообще, идите занимайтесь телом. У меня пациент, а вы тут устраиваете антисанитарию. Пошли все вон и дверь закройте! — сказал он, поставив кружки на стол и поправив очки на блестевшей от пота переносице. Утама проворчал что-то совершенно неразборчивое, и они с Виррой молча направились через кубрик к трапу.

Во мраке трюма пахло плесенью и разложением. Балласт чавкал под ногами, и в тонких лужицах на его поверхности медленно копошились замерзавшие личинки мух. Скрипели закреплённые канатами бочки и ящики. Эта зловещая атмосфера лишь дополняла всю драматичность сцены. Вирра то и дело цеплялся рогами за свисавшие сверху куски парусины. Вокруг тела, словно на картине, уже столпились перепуганные матросы и юнги, освещая тусклыми масляными лампами побледневшее тело, свисавшее прямо с бимса. Его голова была неестественно повёрнута, опухший и посиневший язык вывалился изо рта, а глаза так выпучились, словно вот-вот выпрыгнут из черепа. Он в кровь разодрал себе всю шею, и, конечно же, навалил кучу в штаны — это Вирра понял, когда подошёл поближе. По полосам и оттенку кожи он узнал того самого матроса, которому перед отправкой наплёл баек про женщин и Ондру. Что-то жуткое, но одновременно притягательное было в самом виде тела, болтавшегося вот так под потолком, словно свиная туша. Так или иначе, это уже просто пустая оболочка без души.

— Так! Разошлись, лентяи! Марш работать или спать. Завтра всем стоять на вахте! — от напоминавшего гром голоса Утамы моряки медленно и неохотно рассосались по свободному пространству, но не спешили уходить. Эльфы тоже подтянулись, но стояли поодаль, важно сложив руки на груди. Хоть они изображали полную невозмутимость, их души трепетали, что пташки в клетках.

— А девка-то права: груз проклят! — прошептал седой и почти беззубый моряк. — Ондра убереги нас всех!

Ох, как же всё отлично сработало! Величайшая мистификация за всю историю «Правой груди Ондры»! Стоило взять у Каатуху пергамент и переписать это в пьесу. Посетители Зала раскрытых тайн должны особенно оценить.

— Проклят-хуёклят! Нет никаких проклятий! — проворчал Утама, но уже заметно тише. Вместе с присутствующими они срезали ремень, на котором и повесился покойник, и спустили тело на землю. — А почему он горло-то расцарапал?

— Потому что узел завязал неправильно. Вместо того, чтобы сломать себе шею, postenago задохнулся. — констатировал Вирра. — Тут всё предельно ясно. Вон и табурет, с которого он прыгнул. А вы ничего и не видели, di verus?

— Пф! Какое мне дело до какого-то там моряка? Вы днём и ночью шастаете по всему этому кораблю туда-сюда. Я даже как-то раз видел, как двое тут...фу! Вы животные! — Эльф потряс кулаком в воздухе.

— А ты присоединяйся в следующий раз, aimico — вдруг понравится!

Экипаж громко хохотнул, и даже Утама улыбнулся, хоть спрятал лицо рукой.

— Слушай, ты!.. — он кинулся вновь, но остальные эльфы тут же его перехватили и оттащили в сторону, что-то прошептав на ухо. Он покивал им и вернулся к грузу.

— На, вот, прочитай, что тут написано. Я не понимаю, а ты учёный у нас.

Вирра тоже не понимал, точней, понимал отдельные слова, но все вместе они складывались в какую-то тарабарщину, к тому же накорябанную дрожащей рукой и с кучей ошибок.

— Тут написано, что он видит преследующие его тени и больше так не может. Этот груз каждую ночь взывает к нему голосами, словно из самой Хели. — самым серьёзным голосом ответил он. Остальные замерли на местах, притихли и стали беспокойно переглядываться.

— Да пошёл-ка ты на Скейнов хер, Мёртвая голова! Парни! Ну-ка читайте! — Утама вырвал записку из рук Вирры и передал тому самому старику, видимо, единственному, кто понимал рауатайские каракули. Старик под чётким сайферским руководством увидел то же самое.

— Он ещё упоминает, что эта штука душу его высасывает! — пробормотал обливающийся холодным потом старик, который, похоже, один из всех понимал эти каракули. — Утама! Проклятый этот груз, и нам всем точно конец. Воэдика, она злопамятная!

— Да чтоб вас всех, идиоты! А ну марш наверх! Просто впечатлительный болван попался — вот и всё. Наслушался бредней от глупой бабы и поверил! Ты! Умник! Прочитай там какую-нибудь молитву и не порти мне настроение больше, чем уже испортил! По-нормальному хоть отправится...

— С молитвами — это к Вархе. Она их лучше знает.

— Тьфу! Да сложно тебе что ли?

Вирра глубоко вздохнул. Всё это не имело никакого смысла — Берас не слышал и никогда не интересовался душами, которые направлял в Колесо. Однако литургия намертво впилась в его память, словно выжженное клеймо. Он закрыл лицо покойника куском ткани, сложил его руки на груди и прочёл молитву над телом, которая обещала быстрого и лучшего перерождения, если душа спокойно отпустит этот мир и по собственной воле отправится в Хель. В море, наверное, молиться надо было Ондре, но священники не задерживались на «Правой груди Ондры» подолгу. Даже сейчас его каюта была отдана Алоту. Моряки завернули тело в парусину и понесли наверх, на квартердек, чтобы сбросить в воду. Вирра следом не пошёл. Он выхватил записку у старика, пообещав отнести доктору, и сунул её в карман, возле кубрика разминувшись с Утамой.

— Кстати, а кто такой квартирмейстер?

— Это как боцман, только следит за порядком среди матросов.

— Ну, да, прав ушастый: квартирмейстер из тебя так себе. Иди спать. Завтра может понадобиться твоя помощь, если они все не утихомирятся. Мне нужна спокойная и собранная команда, понимаешь? Если что — с меня выпивка по прибытию. Могу губкой поделиться — оно хорошо на мозги влияет.
О, конечно он понимал! Пре-кра-сно понимал, что завтра все будут переживать об этом проклятии настолько сильно, что Микаере лично выбросит эльфов и их ящик в море. А потом они спокойно прибудут в Дирвуд. Это не требовало настолько много усилий — просто лёгкие, мелкие толчки в душу, создающие ощущение постоянной тревоги. Утама сам не понимал, насколько хорошую идею подкинул.
Когда Вирра вернулся в каюту врача, тот как раз закончил с разбитым лбом Алота и уборкой. Кажется, они даже нашли общий язык.

— Прочитай, Каатуху! — он бросил старику записку, как только плотно запер дверь.

— «Ви-на-ват перед всеми жэнщинами. Асобина Лили. Прости меня солнышко. Пращяй. Стану кемта получше и встретимся».

— Странно, а я прочёл, что его повсюду преследуют голоса из этого ящика, — усмехнулся Вирра, поймав неодобрительный взгляд врача. Грогг они, конечно, уже весь выпили, а идти за ещё одной кружкой было лень. Пришлось найти фляжку коньяка. У Каатуху всегда был припасён алкоголь и жвачка тару туру.

— Ну, вот мы и живы, aimico! Это почти как заново родиться! Ты даже до сих пор влажен, словно только что из лона матери! — Он сделал пас руками, отхлебнул из фляжки пару глотков и предложил Алоту. — Но, кажется, теперь нам надо поговорить. Готов поклясться всеми своими рогами, что ты явно не какой-то там обычный проходимец. Кто эти эльфы? Ты знаешь, ты сам об этом сказал.

Отредактировано Вирра (20.02.2019 15:15:53)

Алот выглядел уже получше, хоть был бледен, как мел. С другой стороны, все эльфы казались весьма бледными, даже те, которые не гламфеллены. Наверное, это потому что у аумауа кожа обычно ярче. Остальные расы на этом фоне казались...скучными. Орланов здорово отличал цвет меха, но под ним тоже была самая обычная кожа.
Таинственный культ, противостоящий всему мировому социуму только делал всю эту историю ещё интересней и запутанней. Внезапно, из злодеев-трикстеров Вирра с Алотом превратились в героев, спасающих мир от самого ужасного кошмара ваэлита — мрака незнания. Про «Оккультную руку» —это наверняка какое-то заблуждение. Если ваэлиты что-либо и скрывали, то только чтобы знание не доставалось безо всякого труда. Какой толк от знания, если ты можешь его получить его так же легко, как сорвать спелый фрукт с дерева? Но дискуссию о культе Ваэля можно развернуть в другое время, когда они все будут сидеть на берегу и потягивать ром в «Смолёной бочке».
Алот говорил с жаром, словно выступал на ораторской трибуне. В его взгляде горел праведный огонь, свойственный каким-нибудь фанатичным жрецам. И тем не менее, он сильно нервничал и нет-нет да косился на ту самую бочку с эльфийкой внутри.

— Cue?! Стало быть, это тот самый «Свинцовый ключ»? А я думал, это всё сказки и слухи, больно уж невероятной была попадавшаяся о них информация. То есть «Проклятие Вайдвена» с Вайдвеном и не было связано? Чего уж точно не ожидал! Спорю, перерезавшие анимансеров в «Бухте» postenago сейчас кусают локти. — Он громко поскрёб пластинами на лице. —  Но я всегда думал, что «Свинцовый ключ» — это просто городская легенда, плод разума параноиков. А вот оно, оказывается, как! Parfitto! А это правда, что глава «Свинцового ключа» — единственный в своём роде богоподобный Воэдики? Я не особенно верю, но в свете всего, что ты сказал...что угодно может оказаться правдой!

Тут появилась Селёдка. Эта проворная безобразница уже поймала пару мышей, потому что успела набить себе пузо и теперь жаждала внимания. Первым на её милую мордашку попался Алот, за что и поплатился: кошка вцепилась в него когтями, а когда ей надоели почёсывания — цапнула за палец. Она вывернулась из его рук, ероша шерсть на загривке, перепрыгнула на стол и сладко потянулась. Стоило Вирре протянуть к ней когти — Селёдка тут же подставила под них свою спинку с рыжими и чёрными полосатыми пятнами. Большие оранжевые глаза всегда казались какими-то чумными, но при этом умными. Резким рывком она вскарабкалась на плечи «хозяина» и громко мурча стала тереться об его пластины, словно бодалась с ними.

— Уже ревнуешь, а? — Он тоже потёрся об неё в ответ. — Ах ты ушастая стерва!

В ответ Селёдка дёрнула хвостом и издала несколько кошачьих звуков, которые можно было даже принять за осознанную речь на непонятном языке.

— Ну, Микаере — самый жадный аумауа Эоры, aimico, а денег ему за этот груз обещали достаточно. — обратился Вирра уже к Алоту. — Нам потребуется что-то более весомое, чем мнимое проклятие, в которое ни он, ни Варха с Утамой не поверят. Но...О, да, я знаю, как изменить его мнение. — Он усмехнулся и вскинул руку в воздух. — Пожалеешь? Да было бы о чём жалеть, aimico! Если нам и уготована смерть, наши жизни уже стали легендой, и их будут пересказывать в корабельных песнях!

— Не все спешат попасть к твоей мамке, если ты вдруг забыл! — проворчал Каатуху. А затем начал свою любимую тираду о том, что не собирается никуда влезать. Хотя уже влез по самые уши. И всегда влезал.

— Per Complancanet! Разве тебе не интересно, что это за «Свинцовый ключ» и что они перевозят?

— Нет. Есть те, кому лучше не переходить дорогу, — ответил он мрачно. — Более того, я хочу спать. Завтра мне чинить переломы и растяжения. Говорите здесь хоть до самого Дирвуда. Но если запахнет жареным — я вас не знаю и свинцовые видел только карандаши.

— От твоего ворчания у меня аж аппетит проснулся! — он сделал чисто вайлианский размашистый жест. — Я принесу нам чего-нибудь съестного. Нормального съестного. И выпить.

Когда Вирра, захватив пустую посуду, удалился, Каатуху глухо рассмеялся, косясь в сторону двери.

— Давненько я его не видел таким счастливым. Глупые вы оба, молодые, словно весь мир сможете переломить, а? Тоже таким был. Спокойной вам ночи и, ради Ондры, лучше бы вы оставили «осиное гнездо» в покое.

Старик забрался в свой гамак и уже захрапел, когда вернулся Вирра с тарелкой рыбы: на правой половине была жареная до хрустящей корочки мелочь, а на левой — сырые угри и розоватое филе на коже. В другой руке он держал две полные грогга кружки. Селёдка до сих пор сидела на его плече, аккуратно держась за нарост.

— Одно мне до сих пор непонятно: откуда у тебя на них такой зуб? Только я не куплюсь на мировую справедливость, aimico, могу рога поставить, что они тебе основательно перешли дорогу. Угощайся и рассказывай. У нас ещё есть время, а спать всё равно уже поздно ложиться.

Как только Алот упомянул Кракена, перед глазами предстала восхитительная сцена: их судно взлетает на самое остриё волны и рассекает его носом. Пенящийся вал накрывает палубу, пытаясь вырвать моряков и утащить прямо Ондре в пасть. Яростный ветер с гулом проносится мимо мачт, моментально превращая влагу в наледь. От горизонта до горизонта простирается тёмно-синее тяжёлое небо, сверкающее разрядами молний. Микаере стоит на корме, привязанный к рулю, впервые за долгое время без своей шляпы и максимально сосредоточенный на задаче. В шуме и грохоте все голоса едва различимы, но когда кто-то из-команды в ужасе восклицает: «Чудовище!» и указывает ему за спину, он отчётливо понимает каждый ужасающий звук этого слова. Микаере оборачивается. Молния заливает палубу кипящим белоснежным светом, и на этом фоне вырастают очертания щупалец, чёрных, словно сам Берас лично протянул к кораблю руку.
Вирра вновь заскрёб пластинами на лице и потёр руки с таким громким хлопком, что даже разбудил Каатуху. Тот что-то проворчал и перевернулся на другой бок.

— Aimico! Остаётся только поражаться твоему умению дополнять мои идеи! Это будет просто восхитительно! — Он широко развёл руками и издал низкий зловещий смех. — Нам осталось лишь дождаться шторма. Ты уже бывал в них? Буйство природы, сравнимое разве с извержением вулкана! Беспомощно мечущиеся матросы на палубе, захлёстывающие их волны и порывы ветра, несущие любую щепку со скоростью пятнадцать узлов! Именно тогда и наступает идеальный момент для пробуждения детей Ондры!

Стоило ему это сказать, как зазвенели склянки. Этот шум окончательно разбудил врача и спугнул кошку. Началось — судно подходило к краю шторма. За стенами каюты проснулись и забегали матросы. Все палубы оживились, как муравьиная куча, которую пнули ботинком. Как раз вовремя!
Жаль лишь не получилось вздремнуть перед тем, как сеять зёрна ужаса в умы матросов.

— Пойдём! Я расскажу тебе всё по дороге в каюту. Нам обоим понадобится тёплая одежда. — Он заговорщически кивнул и распахнул дверь. На ходу он подхватил котелок и начал стучать по днищу костяшками.

— Вставайте лежебоки! Кто проспит шторм, накормит меня собственными щеками и ушами!

Те, кто ещё дремал в гамаках, тут же всполошились, быстро напялили одежду и поспешили крепить предметы в кубрике. Если не сделать так, чтобы всё было намертво прижато, оторвавшаяся пушка может запросто пробить дыру в борту, и тогда вся палуба утонет в ледяной воде. Ужас — вот что им нужно было. Он и так уже начал колыхаться в этих незамысловатых, полупустых головёнках. Эту волну стоило лишь слегка подтолкнуть.
Матросня словно начала носиться ещё более беспорядочно и судорожно. Приходилось лавировать между ними и заслонять собой Алота, чтобы его никто не сшиб.

— Я видел его собственными глазами, клянусь тебе! — шептал молодой канонир.

«Впервые такое вижу! Это всё из-за треклятых эльфов и их груза»

— ...из-за треклятых эльфов и их груза! — ворчал он, словно сам удивляясь, откуда в нём возникают такие мысли.

«Он видел призраков»

— А девица? Она наверняка до сих пор бродит по кораблю. Может...может ты следующий?!

— Отстань, Чиита! Вот только об этом в шторм и думать! — что там дальше ответил второй матрос Вирра уже не слышал, но с намёком потыкал Алота.
По мере приближения к трапу усиливалась качка. Будет очень иронично, если эльфа вырвет, как только они поднимутся на квартердек. Интересно, он всегда был таким худосочным или просто усох от недельной голодовки? Потом ответит, когда будет рассказывать про разговоры с собой.

Как только они вскарабкались, их чуть не сбил с ног мощный порыв ветра. Врезавшаяся в борт волна, как фонтан гейзера, накрыла палубу дождём. С тем самым различием, что эта вода была ледяной. Кто-то начал громко ругаться и плеваться, и судно тяжело перекатилось на другой бок, но это была только тренировка.

— Варха! Куда мы идём? Смерти нашей хочешь! — выкрикнул висящий на вантах помощник сигнальщика. — Если мы не утонем, замёрзнем до смерти!

— Гламфеллены бы посмеялись над тобой, — ответила она, сидя на бочке и протирая платком стекло подзорной трубы. —  О, нарисовался! Вижу, нашёл себе достойную компанию? Отличный повод отлынивать от обязанностей, пока экипаж сосёт ром и губку перед штормом. Можешь ничего мне не отвечать. Пойди и разбуди Микаере. Пускай сам полюбуется, к чему приводит его спешка.

Не то чтобы ей хотелось что-либо отвечать, тем более, Вирра и так направлялся в кают-компанию. Он просто сделал некультурный жест, в полной мере выражавший все мысли на её счёт.
Возле кают было очень тихо. Все, кто тут проживал, были уже на палубе и выполняли свои обязанности.

— Твои щупальца надо закрепить прямо за кормой, чтобы они поднимались над портом, словно монстр вот-вот отломит нам руль. Но сделать это нужно, когда шторм разыграется не на шутку. Ты сам это поймёшь, я доверяю твоему вкусу в выборе самого драматичного момента. Вот копия ключа. И остерегайся этой орланки. Случись что, Утаме я смогу внушить что угодно, но Варха слишком умная сука. Удачи, и да будет Ваэль на нашей стороне до самого конца! — с этими словами он похлопал Алота по плечу и отправился звать капитана.

Тот встретил в одном исподнем и сапогах. Он мрачно смолил трубкой и не отрываясь от карты попросил принести ему еды. Вирра поворчал, но выполнил поручение. Судя по всему, это будет суровый переход. Суровый во всех смыслах! Хорошо что они не в водах Архипелага, и им не грозило угодить в пасть Левиафана.

[indent] Это был потрясающий в своей чудовищности шторм! Такого Вирра не видел уже давно: Ондра словно из кожи вон лезла, чтобы показать всё, на что способна. Лишь в такие моменты, когда паника пульсирует в венах, а восприятие обостряется до своего предела, и можно ощущать себя по-настоящему живым. Потому что вот он — момент твоего существа, и буквально в следующий миг он может оборваться, потому что дау разломит пополам, разнесёт в щепки мачты, захлестнёт волной, а весь экипаж унесут ледяные волны. Но пока они были здесь, крепко впиваясь в такелаж, мачты, борта и леера — в буквальном смысле они хватались за собственную жизнь.
[indent]Судно раскачивало во все стороны, накреняя то на один бок, то на другой. Носом они нет-нет да черпали воду — даже талант Микаере к управлению кораблей не помогал справиться с настолько высокими волнами, что, казалось, своими гребнями они касались низко нависшего чернильного неба. Они напоминали зубчатые цепи вулканических гор с белыми шапками снега. Через всё небо проносились трещины молний. На секунду весь мир наполнялся одним лишь их светом, а затем резкий, оглушительный гром прокатывался надо всем морем, как будто оно лопнуло, и сейчас тучи обрушатся вниз и погребут под собой всю Эору. Но этого не происходило, и замершие моряки вновь приступали к своим обязанностям. В основном, пытались выжить.

[indent]— Микаере! Ты нас всех поубиваешь! — выкрикнул кто-то из команды.
[indent]— Закрой рот, трус! Несите бочки с водой и ромом — будем выбрасывать. — ответил Утама, и взгляд вцепившегося в леер матроса вполне понятно давал понять, что он скорей встретится с яростью боцмана, чем сдвинется с места и встретится с Ондрой. Они все стояли сырые до нитки, и на ветру волосы тут же обращались инеем.

[indent]Гулкий, ревущий ветер хлестал мелким дождём и морскими брызгами, и они прижигали даже через роговые наросты на лице. И всё же у Вирры было преимущество — он мог цепляться когтями даже тогда, когда нос накрывала волна, оставлявшая на палубе водоросли, бьющихся на воздухе рыб и чаечьи перья. Пенясь, морская вода просачивалась в трюм даже через многослойные куски просмоленной парусины, и там, внутри, матросня стояла по колено в воде. Вирра даже через вой ветра слышал, как об этом доложили Утаме.
[indent]Микаере стоял на мостике, без шляпы, полностью сосредоточенный и напряжённый, как натянутая тетива. Его волосы растрепались и налипли на влажное лицо. Руки пришлось привязать к штурвалу, но он так крепко держался за него, что скорей его плечи оторвёт от тела, чем он отпустит управление. Он понимал, что сейчас происходит — самый страшный враг любого капитана — паника экипажа. В этом была лишь малая заслуга Вирры. Он просто нашёл самых напуганных новеньких и поселил в них мысли. В распалённых ужасом мозгах эти мысли тут же разрослись с чудовищной мощью и скоростью, а от них — разлетелись по остальным. Волна ужаса сплелась с ненавистью к эльфам в трюме, обретая поистине грандиозный размах. В том, что шторм настолько суров, винить морякам было больше некого.

[indent]— Это всё проклятие Воэдики! — шептались матросы. — Нам надо избавиться от груза, и тогда Ондра оставит нас в покое.

[indent]Вирра понятия не имел, каким образом Ондра и Воэдика связались в головах экипажа, но в панике всякое логическое мышление заменяется ощущениями и инстинктами. Когда ты несёшься под двадцать узлов, а границы шторма не видать — рациональные мысли очень туго приходят в головы простого матросья.
[indent]Судно качнуло на бок, они зачерпнули очередную волну, и та чуть не оторвала пару пушек — настолько сильно дёрнулись держащие их тросы. Защиту у люка сорвало и потащило к борту. Все, кто был рядом, тут же бросились ловить её и прилаживать обратно.

[indent]— Утама! Мы не выстоим! — крикнул матрос с большой лысиной на кудрявой голове.
[indent]— Мы видали и похуже шторма! «Правая грудь Ондры» — крепкий орешек! Всем держаться и терпеть!
[indent]— Ты врёшь! — гаркнул работник кухни. — Я на этом судне уже лет пять хожу! Это всё тот проклятый груз!
[indent]— Да закрой ты свой рот, идиот! Нет никакого «проклятого» груза! И если я прав, я тебя налысо побрею!

[indent]Вирра тактично молчал и улыбался под пластинами. Зубы стучали против воли и замёрзшие пальцы почти не слушались. Он продрог до самых костей, нет, до самой сердцевины своей души.
[indent]В этот миг все резко закричали. Утама упал на задницу и сам чуть не уполз на нос. Пускай не было вспышки молнии, но огромные щупальца выросли прямо за палубой, скрутились и обрушили удары на палубу. Насколько позволяли способности, Вирра усилил это ощущение. По его верхней губе скатилась капля крови, и голова вскоре станет гудеть, как колокол родного храма, но это того стоило.
[indent]Панический вопль тут же передался по цепочке. Матросы и моряки отступили к носу, а со спины их тут же окатило волной. Микаере чуть не выпустил штурвал из рук и почти побелел от того, что увидел. Кто-то выхватил пистолеты, но порох в них промок. Утама попытался рассечь одно из тёмно-синих щупалец саблей, но раньше, чем он успел, они медленно и изящно отпустили палубу. Вирра изобразил, что делает пасы руками и что-то шепчет.

[indent]— Оно нас оставило, но не на долго, — пояснил он. На самом деле всё это время он продолжал сплетать подступавший ужас неизбежной смерти.
[indent]«П Р О К Л Я Т И Е В О Э Д И К И!» — пронеслась одна ясная мысль надо всем экипажем, как боевой клич. Они ничего не говоря оторвали те самые листы парусины, которые только что привязали и бросились по трапу в трюм. Это было немного не то, чего Вирра ожидал...но тоже неплохо. Он бросился к кают-компании.
[indent]— Куда это ты, Мёртвая голова?! — гаркнул Утама.

[indent]Но раньше, чем получилось что-то ответить, распахнулась дверь и появился Алот с поднятым над головой гримуаром. Сначала было непонятно, что случилось, но следом за ним шагала, цокая каблуками, Варха и держала пистолет возле его поясницы.

[indent]— У нас завелись крысы. И боюсь я, кошки тут не помогут. Больно крупноваты, — она одарила Вирру холодным, полным ненависти взглядом. — И если это «проклятие Воэдики» не их рук дело, то назовите меня Анамфатом.
[indent]— Уважаемая Анамфат...
[indent]— Закрой свой поганый рот! Как будто я не знаю, как выглядят твои дешёвые фокусы, Вирра!

[indent]Микаере, всё ещё пытающийся не отвлекаться от моря, замер с вопрошающим и разочарованным выражением лица. Всеми силами он пытался сосредоточиться на шторме.

[indent]— Я действовал один, — спокойно ответил Алот, но Варха сильней прижала к нему дуло пистолета.
[indent]— Не лги мне, паршивый колдунишка! — прошипела она сквозь зубы.
[indent]— У меня была к тебе одна простая просьба, Вирра, и всё, чем ты отплатил мне за доброту...

[indent]Микаере не успел закончить фразу — раздался грохот, как гром, но исходил он не от неба, а изнутри судна. Палубу тряхнуло, словно началось землетрясение, она выпучилась вверх и лопнула, а над бортами выросла острая глыба магического льда. Так тряхнуло, что все рухнули на доски. Штурвал, вырвавшийся из рук капитана стал стремительно вращаться, и судно резко повело вбок. Оно накренилось к воде и почти коснулось реями волн. Все, кто стоял на палубе, тут же кубарем покатились вниз. Кто-то с дикими воплями вылетел с палубы. Варха вцепилась в леер, Утама обхватил в пушку, Алот схватился за борт, но в последний момент заметил удаляющийся гримуар и потянулся за ним. Его пальцы соскользнули, и он полетел навстречу раскрывшейся, словно хищный рот, морской пучине. Вирра вцепился в его руку со всей силы, впиваясь чуть не до крови. Из-за оружия и гримуара эльф заметно прибавил в весе, но всё-таки получилось втащить его как раз до того, как судно начало выпрямляться, и они покатились обратно, в центр палубы. Обхватив мачту, Вирра ловко перекинул их обоих в сторону трапа. Они рухнули туда, вниз, кубарем скатившись по ступеням. Так же как несколькими часами раньше, только теперь в разные стороны. И пол был весь сырым от заливавшейся через люк воды. Крупные капли сочились через щели в досках, словно шёл медленный крупный дождь.

[indent]— Ты жив, aimico?! — испуганно спросил Вирра, когда смог подняться на ноги. Он не дождался ответа — лишь глухого скула. Пришлось взять его под плечо и быстрей волочь дальше, в сторону трюма, пока не настигли Утама с Вархой. Тем временем звуки боя в трюме заглушили даже шум шторма. Треск электричества и что-то щёлкающее, дикие вопли — симфония, которую бы, верно, оценил даже сам Берас.

[indent]Вирра тихо рассмеялся, отжимая свободной рукой воротник своей куртки.

[indent]— Вот это приключение! Я не верю, что мы до сих пор живы, aimico! Клянусь Ваэлем, я не знаю, сколько ещё это продлится, но я рад, что этот день настал! Этот жлоб нас не убьёт, не волнуйся. Он знает, что без меня эту щепку разграбят Принчипи...то есть, я очень надеюсь, что он нас не убьёт.
Он пошмыгал носом. Кровотечение пока остановилось, и лишь покалывающая боль в висках намекала о том, что скоро станет очень плохо.

[indent] — Ха! Мне нравится твоё чувство юмора, aimico! Когда выйдем на су...
[indent] Вирра не успел договорить — Алот с завидной для такого худосочного эльфа силой оттолкнул его в сторону аккурат до того, как между ними пронёсся разряд электричества и рассыпался где-то в глубине трюма. Хоть эльфов было немного, три или четыре способных мага в замкнутом пространстве — это серьёзно. Тем более, огромная глыба льда всё ещё высилась над трюмом, и по её прозрачным лезвиям стекала солёная вода. Эльфы защитили ей свой сундук — вот что они сделали.
[indent] — Ты кого обвинять вздумал, postenago?! — рыкнул Вирра. На этом корабле его могли называть как угодно, но предателем он был в последнюю очередь. Вирра поймал саблю и раньше, чем Алот лишился руки, выстрелил из пистолета в голову оледеневшего матроса. Его голова разлетелась, как лопнувший арбуз, и розовато-серые ошмётки мозгов окрасили привязанные тросом бочки. Вирра сунул за пояс пустой пистолет, сплюнул на пол и оголил зубы.
[indent] — Кто ещё хочет назвать меня предателем?!
[indent] Легенда окупилась — более молодые моряки попятились назад и переключились на членов "Ключа", но те, кто постарше, ринулись на них с Алотом. Вирра попытался прорубиться через противников к магу, но кидавший судно из стороны в сторону шторм очень мало этому помогал. Где-то спереди вспышки заклинаний освещали трюм всеми цветами радуги. Противники наступали, рассекая саблями воздух. Лезвие одной прошло вдоль грудины, со скрипом проехав по роговым пластинам. Справа кто-то замахнулся дубиной, но угодил своему же союзнику по руке. Тем временем вода начинала заливать щиколотки. Вирра насадил противника на саблю и успел лишь пригнуться, когда над головой просвистел топорик и воткнулся в бочку с ромом. Обозлённый экипаж сжимал плотным кольцом и оттеснял к ящикам. Из последних сил Вирра внушил столпившимся противникам, что из воды за ними вылезли поповиры. Матросы в ужасе разбежались в стороны, пытаясь снять несуществующих тварей со своих спин, позволяя растолкать их в стороны и протиснуться к Алоту. Вирра стиснул зубы до скрипа и воспользовался короткой передышкой, чтобы унять головную боль. Всегда одно и то же — как будто в висок вогнали лезвие и прокрутили. По губе вновь скатилась пара капель крови.
[indent] Там, впереди, вспыхнул оранжево-красный огненный веер и раздались истошные вопли, хотя пламя быстро потухло в сырости трюма. Фиолетовые лезвия разлетелись во все стороны от коротко стриженного эльфа, убив ещё троих матросов.
[indent] Удар дубиной осадил Вирру на колени. Из-под нароста брызнула кровь и медленно потекла по плечу.
[indent] — В конце концов ты просто аумауа и умрёшь, как все другие! — противник сделал замах, чтобы ударить вновь, но Вирра толкнул его головой в живот и повалил на сырой балласт. Он со всей силы полоснул его по горлу когтями и вцепился зубами в ухо. Хрящ хрустнул у него во рту, и это заставило остальных отступить на пару шагов. Этот упругий, солоноватый хрящ на самом деле мало отличался от свиных ушей, но окружающие всегда реагировали одинаково: на забрызганных кровью лицах проступало сильное напряжение, граничившее с ужасом. Тогда Вирра демонстративно выплюнул серёжку изо рта.
[indent] — По вкусу, как морской окунь.
[indent] В следующее мгновение всполохи магического света озарили трюм. Пять огней, как выстрелы пушки, ударили по замершим аумауа и задели кого-то из эльфов. Остальных, видимо, убили матросы, вытиравшие сабли об одежду лежавших противников. По трюму тут же пронеслась волна ликования, но раньше, чем Вирра успел расслабиться, силуэты нескольких моряков начали слоиться.
[indent] Раздался ужасный скрежет и треск снизу. Доски вспучились, и прямо из днища, как акулий плавник, вырвался огромный кусок адры. Сминая всех и всё на своем пути, он прочертил в днище длинную линию и ушёл в бок. Ледяная вода фонтаном брызнула из этой раны, пенясь и стремительно наполняя трюм. Судно тут же накренилось к корме, часть тросов оборвалась, и закреплённые ими ящики посыпались вниз, лопаясь от ударов и высыпая наружу содержимое. Судно было готово вот-вот сесть рулём на мель, но Вирра боялся не этого, а тяжёлого, гулкого скрипа, точно хрупкого весеннего льда под ногами — льдина с ящиком, она весила слишком много для пробитого дна.
[indent] Все выжившие, хватаясь руками за что попало и скребя ногтями по балласту бросились наверх. «Правую грудь Ондры» стремительно тащило на дно, закручивало штормом, и им повезёт если это был единственный адровый штырь на пути.
[indent] Вирра срубил кусок оторвавшегося троса и перебросил вниз, чтобы матросы могли за него зацепиться. Он сам проскальзывал ногами по балласту, но намертво впился в выступавший из бока штангоут.
[indent] — Убери эту скейнову льдину, aimico! Или нам конец!

[indent] Даже воздух прогрелся в трюме, когда Алот выстрелил огненным лучом, но чтобы моментально растопить такую громадину полностью нужно было ещё три или четыре благословлённых Магран мага. Времени было в обрез — со скрипом и треском судно то заваливалось на бок, то назад. Может, руль давно переломало об утёсы, и куда они неслись с таким управлением известно одному Ваэлю.
[indent] Тем временем трюм продолжал наполняться, и Вирра стоял уже почти по колено в ледяной воде. Он еле услышал голос Алота за скрипом и треском обшивки, но и так стало понятно, что надо делать.
[indent] — Я не подойду туда! Это безумие! Только что тут были поповиры, Вирра! — крикнул канонир. — Они всё ещё прячутся где-то здесь!
[indent] — Поповиры — не так страшно, как то, что сделаю с тобой я! — он оголил окровавленные зубы. — Или Ондра.
[indent] Окровавленные, потому что кровь до сих пор сочилась из ноздрей, и виски болезненно пульсировали. Оставшиеся в трюме моряки побледнели и начали переглядываться, но затем кивнули и последовали за Виррой.
[indent] Прямо под залпом огненного луча они съехали вниз по накренившемуся днищу и добрались до льдины, нависшей над дырой размером, наверное, с целую шлюпку. Бурлящая вода вырывалась оттуда. Четверо взрослых аумауа упёрлись плечом в скользкую и холодную поверхность льда. Сначала показалось, что это бесполезно, но, вот, с громким хрустом они переломили глыбу и столкнули в широкую пробоину. Острый конец льдины и вмёрзший в неё загадочный груз растаяли в тёмных морских недрах, словно одна большая насмешка Ваэля. Вирра хотел отправить кого-то за досками, ящиками — чем можно было бы хоть как-то законопатить дыру, хотя это было похоже на попытку утопающего схватиться за соломинку. Вдруг, его резко бросило вперёд и ударило о борт. С оглушительным треском и скрежетом бедную обшивку корабля ободрало с обеих сторон кусками адры, словно стесало острыми ножами. Один из них прошёл в опасной близости от Вирриной головы, когда он, барахтаясь в воде, пытался выкарабкаться обратно. Однако, ход всё замедлялся и замедлялся, пока судно намертво не замерло меж двух огромных зеленоватых клиньев. Киль лопнул с диким треском, корма начала резко опускаться, и Вирра едва нашёл силы держаться за тех, кто тащил его вверх, пока кусок судна стремительно отдалялся от него. Сюда попал свет снаружи, а свежий ветер со снегом с воем пронёсся по внутренностям трюма. Однако, корма так и застыла на месте, видимо, опустившись на мель. Ещё какое-то время Вирра пялился на открывшийся ему вид моря и пасмурного неба, пока не ощутил, как кто-то коснулся его больного плеча. Варха отдёрнула руку, но не убрала злого оскала со своей морды. Она где-то потеряла кусок уха, так что теперь оно поникло вниз кровавыми лохмотьями.
[indent] — Стоило оно того, идиот? Теперь у нас нет ни денег, ни судна. А Микаере тебя вздёрнет.
[indent] — Если бы мы этого не сделали, они бы нас убили, postenaga. Они из «Свинцового ключа». Не стали бы они платить Микаере.
[indent] — У тебя нет ни одного доказательства, а сундук на дне. И эльфы — тоже. Надеюсь, что тот маг сможет сказать что-то помимо ваэлитских измышлений и демагогий. Иди наверх и займись делом — успокой команду. Хоть какой-то от тебя толк будет.
[indent] На самом деле успокоить сейчас он не смог бы даже трюмных крыс. Во всяком случае так, чтобы голова не лопнула от напряжения. По обломкам и тому, что осталось от трапа, он забрался в кубрик, едва перебирая отяжелевшими ногами. Оттуда тоже был прекрасно виден кусок кормы с затонувшими каютами личного состава. Плевать Вирра хотел на матросов, судно и гордость Микаере! Его бесценные книги, свитки и дневники давно погибших жителей Эоры теперь оказались под водой. То, за что он готов был убивать и отдал огромные деньги наверняка уже стало расквасившейся кашей под взбухшими обложками. Кое-что из пособий существовало в единственном экземпляре.
[indent] Теперь, осознав это, Вирра тяжело опустился на сырую палубу, в отчаянии скребя когтями по рогам и был готов расплакаться, как маленький. Неужели Ваэль решил за что-то наказать своего последователя? Ему не понравилось представление в его честь? Или Кироно приревновал сына к другому богу? Был ли это какой-то урок, смысл которого ускользал от ограниченного понимания смертного?
[indent] Шторм утихал. Он словно был создан лишь для того, чтобы разлучить со знаниями и тайной сундука. Всё, что осталось — тот самый амулет Воэдики, снятый с тела погибшей эльфийки. Вирра достал его из сапога и в сердцах хотел швырнуть в море, но услышал испуганное мяуканье из угла. Часть рундуков скатилась в кучу, рухнула на пушечный лафет, и превратилась в сплошную гору обломков. Если тут были ценности, их уже забрали.
Пришлось постараться, чтобы аккуратно разобрать эту кучу так, чтобы она не обрушилась. Там, в самом её центре сидели четыре комка шерсти — все корабельные кошки с огромными испуганными глазами жалостливо мяукали. Когда они, наконец, обрели свободу, то всем скопом бросились карабкаться по своему спасителю.
[indent] — Это ты их сюда привела, aimica?
[indent] Селёдка, конечно, ответила по-кошачьи, но и так понятно, что да. Только у неё бы хватило ума, чтобы выбрать настолько надёжное место. Она прихрамывала на заднюю лапу, так что пришлось взять её на руки, но выглядела она почти невредимой.
[indent] Когда Вирра вернулся вместе с кошками на шкафут, там уже развели огонь в нескольких металлических вёдрах, и завернувшиеся в самые сухие одеяла моряки сгрудились рядом с ними, как нахохлившиеся птицы. Из обрывков парусов, кто-то соорудил подобие навеса, под которым они прятались от дождя со снегом. Они сложили здесь всё, что смогли спасти, и уже почали бочку рома, а кок одной рукой переворачивал мясо на углях. Вторую придерживала свисавшая на грудь повязка.
[indent] Погибших оставили палубой ниже, а раненых перенесли сюда. Их было много, и всех уложили на самый ровный сухой участок. Каатуху суетился над ними с руками в крови — он успел вправить пару открытых переломов самым нуждавшимся. Те, кто поздоровей, накладывали раненым повязки и поили смягчающим боль отваром.
[indent] — Ты жив! Остолоп безмозглый! Что же ты наделал?! — зашёлся врач на уана, задыхаясь и щурясь без своих очков. — Да ты нас чуть не убил! Чем ты думал?! Хотя, можешь не отвечать! Знаю я чем ты думал! И так все мозги в рога пошли, так с этим своим Ваэлем совсем растерял думалку!
[indent] — Я тоже рад тебя видеть.
— Да тьфу на тебя! Век бы тебя, скульдра поганого, не видать! — его желто-зелёное лицо покраснело от злости. — Забирай свои манатки, они у меня в рундуке лежат. Всё, что успел забрать.
Это точно не были самые ценные книги — те лежали в глубине и были заперты на ключ — но Вирра замялся и нервно заскрёб пластинами на лице друг об друга. Наверное, он бы покраснел, если бы не был и так красным, как помидор.
[indent] — Стараешься для тебя, стараешься! А тебе что в лоб, что по лбу!
[indent] — Пусть они побудут у тебя. Если Микаере решит отправить меня к родителю, мне они больше не понадобятся. И о кошке позаботься.
[indent] — Да чтоб тебя, Вирра! Иди и поговори с этим своим эльфом, чтобы он слово замолвил! Вот ещё только тебя нам осталось потерять!
[indent] Алота было видно издалека, несмотря на рост. Он разводил огонь в одном из вёдер, последнем, наверное. Несмотря на усталый вид и бурую повязку на руке, с магией он справлялся замечательно. Девушка-матрос уже выдала ему одеяло и ненавязчиво опустила рядом с ним кружку рома.
[indent] — Это хорошо, что ты не из тех парней. Чтоб мы без тебя делали в этом трюме! — сказала она и довольно невинно поцеловала Алота в щёку. Лицо его тут же заметно порозовело. Ладно хоть он закончил заклинание, а то кто знает — вместо огонька из ведра могла вырасти ещё одна ледяная глыба размером с пол-корабля.
[indent] А вот самого Микаере пришлось поискать — он отдалился ото всех и стоял на неосвещённом носу спиной к экипажу. Сейчас Вирра не особенно горел желанием с ним разговаривать. Не бери этот жлоб абы кого на борт и не нарушай своих принципов — всё бы было нормально. А если бы он не торопил отбытие, то сейчас бы не страдал по растерзанному адрой судну. С другой стороны, самому Вирре это принесло новое знакомство и поистине великолепный день, и если книги были платой за него — сурово, но справедливо. Он снял с себя напитавшуюся водой куртку, взял одеяло из кучи, налил из бочки полную кружку рома и грузно опустился рядом с Алотом. Пара бывших в трюме матросов тут же пробормотали что-то там про ухо и поспешили отойти подальше. Впрочем, ничего нового.
[indent] Ветер стихал, и там, на горизонте, забрезжил рассвет. Моряки начали радостно шептаться о том, что проклятие Воэдики их миновало, а кто-то завёл радостную песню про обманувшего Ондру юнгу. Не подпевали только Утама, вернувшаяся из трюма Варха и, конечно, капитан. Сам Вирра только осознал, насколько устал и как сильно болит попавшее под удар плечо, спина и руки. Кошки уже разбрелись по экипажу и нашли себе кого-то потеплей и посуше. Только Селёдка осталась на руках, но и она решила навестить Алота — прихрамывая, забралась к нему на колени и громко заурчала.
[indent] — Мы живы, aimico. Я уж думал, отправлюсь на свидание с родителем, но он постоянно откладывает нашу встречу. Ощущать в конце дня радость уже тому, что выжил — это ли не лучшая жизнь? — Он чокнулся с кружкой Алота и сделал пару глотков рома. —  И всё же мы так и не узнали, что было внутри, и это печалит меня не меньше, чем то, что все мои вещи на дне моря. Я не понимаю, что мне этим хотят сказать боги.
[indent] — Не тебе — нам. Что тебя зря не выкинули обратно на тот остров, где подобрали, — прошипела Варха, но Вирра даже не стал смотреть в её сторону. Он снова отхлебнул рома, и тепло спустилось по пищеводу.
[indent] — Эй, ушастый! Скажи уже какой-нибудь тост! — крикнул окосевший сигнальщик без зуба и с перевязанным глазом.
[indent] — Давай, aimico! — Вирра толкнул Алота под локоть. — Здесь так положено.

[indent] «Может, они хотят тебе сказать, что на этом судне ловить больше нечего»
[indent] Эта фраза ударила в голову какой-то особенной ясностью. Словно всё, что он до сих пор видел, было сном, и только что произошло нечто, после чего он обязан был пробудиться. Алот, наверное, даже не осознал, насколько глубок был вложенный им в эти слова смысл.
[indent] И ведь действительно: девять лет на крошечном по меркам мира судне, движущемся от одной точки до другой... Вирра мотнул головой, отгоняя от себя эти мысли и глотнул ещё рома.
[indent] — Tonderie! Всё лучше, чем твои тосты, Хамоко!
[indent] — Да ты бы вообще помолчал, Устрица! Помнишь, как в прошлый раз ты встал, рыгнул и посчитал это тостом?
[indent] — Я встал! Это уже достижение, учитывая, как мы тогда набрались! А ты уснул прямо посреди кубрика, postenago.
[indent] Громкий хохот прокатился по экипажу. Они тут же отвлеклись на обсуждение того, у кого осталась самая страшная рана, а Хамоко завёл песню. Матросы вторили ему, совершенно не попадая в ритм и ноты, зато вкладывая всю душу — в этом-то и была вся прелесть.
[indent] «И душу нежную под грубой робой пряча, Суровый шкипер дал ему совет: "Будь джентльменом, если есть удача, А без удачи - джентльменов нет!"» - заголосил хор.
[indent] Вирра окончательно расслабился, кутаясь в сухое и тёплое одеяло. Грогг, жар от костра и усталость делали его сонным. Он уже обдумывал вариант прислониться к чему-нибудь или кому-нибудь и наслаждался видом успокаивающегося моря.
[indent] — Не знаю, — мрачно ответил он Алоту. — Если он захочет меня повесить — значит повесит. Значит, для моей души настало время отправится к Родителю, — он в очередной раз подумал, что наконец-то задаст Сироно свои вопросы. — Не хочу об этом думать сейчас. Будь что будет. Я ни о чём не жалею после такого представления. Увидеть что-то такое собственными глазами — само по себе высшая награда.
[indent] Его отвлёк внезапный шум на палубе. Экипаж весь поднялся на ноги. Там на освещённом первыми лучами носу, стоял тот самый эльф с короткой стрижкой. Только теперь у него не было ещё половины лица — её стесало обломками. Уродливая мешанина из мяса и кожи свисала раскисшими в воде лохмотьями. Он едва стоял на ногах, его левая рука болталась плетью. И всё же каким-то образом он смог запереть Микаере в огромной клетке, напоминающую кисть из толстых ледяных костей.
[indent] — О-одно движение — и я раздавлю его внутри. Я не шучу! — Он окинул экипаж безумным взглядом, пока не отыскал в толпе Вирру и Алота. Тогда его лицо, без того изуродованное, перекосило от ненависти. — Вы! Вы, двое! Вы...Всё из-за вас! Не знаю, что вы с ней сделали, но это вы её убили! «Проклятие Воэдики»! Воэдика хотела, чтобы этот груз был доставлен, но вы...Ублюдки! Я бы мог всё простить, но не Наэн!
[indent] Его единственный глаз заблестел от слёз. Он громко стиснул оставшиеся зубы, все бордовые от крови.
[indent] Любой роман или пьеса — почти всегда про любовь, и этот эльф наконец-то занял в ней положенное место. Того самого раздавленного судьбой главного героя-любовника, призванного показать зрителю, цену победы. Печальная история, достойная Ондры с одним единственным «но» — Вирре совсем не нравился этот урок.
[indent] — Зачем?! Почему она, почему не я?!
[indent] — Она ждёт тебя в Хели. Чего же ты ждёшь? Если получится, у вас ещё будет пара мгновений вместе. — Вирра сказал это вполне серьёзно, но, кажется, только сильней разозлил эльфа. Алот сначала замерший на месте, как вкопанный, потянулся за гримуаром.
[indent] — Если бы не ты, мы бы были вместе дольше, чем вся твоя треклятая жизнь! А ты! Не смей! Я вижу, куда ты тянешься. Одно движение! Всего одно — и я размажу его, как муху!
[indent] — Чего ты хочешь? — крикнула Варха. — Убьёшь ты капитана — что дальше? Пары твоих фокусов со льдом не хватит, чтобы убить нас всех. И если хватит, далеко ты не уйдёшь.
Причина, по которой она до сих пор не разрядила пистолет в эльфа (как и остальные) вероятней всего крылась в сыром порохе.
[indent] — Я хочу их смерти! Их двоих! Чтобы Наэн была отмщена! — Он лихорадочно дрожал и смеялся, указывая здоровой рукой на Вирру и Алота, однако он отвлёкся, и разум его был сейчас податливым, несмотря на непостоянность. В нём вихрями носились несколько противоположных мыслей и всё, что оставалось — усилить нужную. Пустяковая задача, но не когда твоя голова болит, словно её пронзают острым стилетом и череп вот-вот грозится лопнуть от напряжения.
[indent] — Скажи что-нибудь про свидание на том свете, aimico, — процедил Вирра сквозь зубы.
[indent] — Если будешь тратить время на месть, не успеешь догнать любимую в Хели, — голос Алота дрожал не то от ужаса, не то от неуверенности, потому что он выдал первое, что пришло в голову.
[indent] Сам Вирра не слышал, что именно было сказано. Он вложил все оставшиеся силы в убеждение. Его собственные ноги подкосились, и он сам не заметил, как очутился на палубе. Кажется, его вырвало только что выпитым гроггом, и кровь брызнула из ноздрей.
[indent] Но он слышал, как коротко стриженный эльф бормотал имя своей возлюбленной, а затем раздался хруст и чавкающий звук плоти. Гортанный, булькающий хрип. Топот чужих ног. И далёкий плеск.
[indent] Свет померк перед глазами, и разум словно нырнул в воду, теряя связь с конечностями. Так уже было и не раз, потому пришлось, хватаясь за чьи-то руки отползти к ящикам и ждать, пока его голова не вернётся в нормальное состояние.